– Да, я почитал разное, встречал такие истории, – прокомментировал Филипп.

Женька уже сидела лицом к озеру и вовсю глазела на него, как будто желая увидеть на водной глади что-то вроде старушечьего лица.

– Эбэ, значит, – буркнул Андрей.

– Вон там, за деревьями, – Иван показал рукой, – стоят вагончики. Как правило, туристы там останавливаются, прежде чем идти дальше. Оценивают погоду на озере. Эбэ не всех к себе пускает.

– Где-то я это слышал, – поддержал разговор Егор. – В Окунево Омской области тоже озерцо есть – Шайтан – тоже не всех к себе пускает, говорят.

– Есть такое дело, – подтвердил Филипп.

– По-разному можно к этому относиться, – кивнув, продолжил Иван, – но я вам так скажу. Если бы озеро было беспокойным в день нашего прибытия, я бы нашел предлог убраться отсюда поскорее.

Проводник обвел всех строгим взглядом, желая убедиться, что его слова воспринимаются всерьез.

– Это силы природы, и не нам, людям, в таких местах чинить собственные правила.

Лида была полностью согласна с этими словами. Без всяких возвышенных размышлений о матери-Земле, силах стихий и прочего она спокойно принимала мысль о том, что природу необходимо уважать. Весь мир, созданный кем-то, неважно, богом ли, космическими силами, инопланетянами, достоин уважения и бережного отношения просто потому, что это наш дом.

Любой человек, произнесший такие слова, моментально вызвал бы уважение в глазах Лиды. Но как некстати вспомнился сигаретный окурок, брошенный Иваном за борт. Может, действительно, мелочь, не достойная упоминания, и для реки не стоит труда «переработать» эту дрянь. А может, неосознанный прокол человека, который хочет казаться одним, а внутри – другой.

А ведь этот диссонанс ее реально беспокоит! Лида внезапно осознала, что Иван – единственный человек, который напрягает ее здесь. При этом, разумных аргументов для такого отношения у нее по-прежнему не находилось. Впрочем, для объяснения теплых родственных чувств ко всем остальным их тоже не было…

– Значит ли это, что Эбэ нас полюбила? – задала вопрос Женя.

– Полюбила – не полюбила, но симпатию наверняка испытывает, – с улыбкой ответил Иван. – Вон, посмотри, смирное какое второй день. И рассветы вам красивые, и закаты. Наслаждайтесь.

Иван отправился на послеобеденный сон, а вся остальная компания разбрелась по округе.

Татьяна устроилась на берегу озера с альбомом и масляными мелками. Лида присела рядом – ей очень нравилось наблюдать за творческим процессом.

Штрихи уверенно ложились на бумагу, и вскоре начало прорисовываться будущее художественное произведение – в центре озеро, за ним возвышенности, над ним яркое солнце и редкие облака.

Ненадолго подбежала Женька, но ей не сиделось на месте. Присвистнув при виде пейзажа, она отправилась восхищаться другими красотами окружающей природы, бесконечно что-то напевая.

Егор походил вокруг лагеря, прикидывая, когда бы лучше сделать Лиде предложение и как лучше это сделать. Шептаться в палатке казалось ему некрасивым. Он склонялся к варианту подговорить новых знакомых и, допустим, что-то даже театрализировать, изображая бардовский слет (без единого музыкального инструмента, правда), а затем в свете костра надеть на палец кольцо – картинка выходила интересная.

Но, конечно, картинка интересовала Егора меньше, чем само событие. Ночной эпизод взволновал молодого человека. Лида и раньше удивляла его – то сон необычный расскажет, то предугадает обман друга. Егор даже гадал, нет ли у его возлюбленной какого-нибудь особенного дара. Вдруг она – дочь колдунов, которые оставили ее на пороге родильного дома в далеком детстве? Он даже озвучил как-то в шутку это предположение самой Лиде, а она тут же парировала, мол, колдунов, ага, заклинателей бутылок… Намекала на родителей-алкоголиков, которых просто лишили родительских прав или что-то вроде того.