Её глаза, обычно яркие и наполненные жизнью, сейчас были усталыми и тревожными. Они напоминали зимнее небо, затянутое облаками, в котором уже не осталось солнечного света.

– Ты опоздала, – сказала она, когда Наоми подошла, её голос был тихим, лишённым привычной задорности.

– На пару минут, – мягко возразила Наоми, садясь напротив.

Синдел потянулась к чашке с кофе. Её тонкие пальцы, такие изящные, что казалось, они созданы для чего-то хрупкого и прекрасного, едва заметно дрожали. Она обхватила керамическую чашку, словно пыталась согреться от её тепла. Вокруг запястья блестел браслет с маленьким янтарным камнем, который Наоми заметила впервые. Этот камень, похожий на застывшую каплю заката, смотрелся странно ярко на фоне её бледной кожи.

– Что случилось? – голос Наоми был низким и ровным, как шум дождя за окном.

Синдел вздохнула, её плечи едва заметно поникли. Она избегала взгляда Наоми, её глаза словно утопали в пустоте пространства перед собой. На её лице появилась слабая улыбка, но она была неестественной, как маска, скрывающая настоящие чувства.

– Ничего, – коротко ответила она. – Просто хотела тебя увидеть.

Но Наоми не поверила. Она знала Синдел слишком хорошо, чтобы принять эти слова. В её тихой, едва уловимой паузе читалось больше, чем в любой фразе. Наоми молчала, не отрывая внимательного взгляда от подруги. Тишина между ними становилась густой, почти ощутимой, как туман за окном, который медленно заползал в мысли и мешал дышать.

– Скажи мне, – наконец прошептала Наоми, её голос прозвучал мягко, но настойчиво, как шелест ветра, проникающий в каждую щель.

Синдел слегка вздрогнула. Её глаза затуманились, и она отвела взгляд, словно что-то внутри неё сломалось. Её плечи ссутулились, и Наоми почувствовала, как в воздухе повисло напряжение, густое, как запах ванильных духов Синдел, который вдруг стал казаться слишком сладким, почти навязчивым. Этот аромат всегда напоминал Наоми о беззаботных днях их детства, но теперь он, словно тень прошлого, только усиливал тревогу.

– Я встретила его, – наконец произнесла Синдел, её голос был тихим, словно она боялась, что за этими словами что-то прячется.

– Его? – переспросила Наоми, её брови слегка приподнялись, но голос остался ровным.

Синдел посмотрела на неё, и в её взгляде было столько боли, что Наоми почувствовала, как у неё по спине пробежал холодок. Она ещё не знала, что этот разговор станет началом цепочки событий, которые изменят их жизни навсегда.

– Виктора, – сказала Синдел, и её голос прозвучал, как тихий раскат далёкого грома, который откатывается в пустоту и оставляет за собой напряжённое ожидание. Имя, простое и обыденное, вдруг наполнило пространство невидимой тяжестью, заставляя воздух между ними будто загустеть.

Синдел осторожно опустила чашку на стол, её руки теперь лежали на вытертой поверхности, но пальцы нервно теребили край салфетки, создавая мелкие складки. Она смотрела на эти движения, словно они могли помочь ей найти правильные слова.

– И? – осторожно спросила Наоми, её голос был тихим, но в нём звучала неизменная твёрдость, как у человека, готового услышать любую правду.

Синдел подняла на неё взгляд. Её голубые глаза, обычно такие ясные и светлые, теперь казались затуманенными, будто в их глубине затаилось что-то невыразимое.

– Всё было как в сказке, – начала она, но её голос звучал с примесью странного отчаяния. Слова мечтательности казались неискренними. – Он… другой. Особенный.

Она замолчала, сделав паузу, которая затянулась, как тонкая нить, готовая оборваться. Казалось, Синдел искала нужные слова, чтобы объяснить что-то невыразимое, но вместо этого утонула в собственных мыслях. Её пальцы продолжали теребить салфетку, а плечи едва заметно подались вперёд, как у человека, несущего тяжёлую ношу.