Он замер. Где она могла это узнать? Он никогда не говорил.

– Ты экстрасенс?

Она рассмеялась:

– Нет. Просто в прошлый раз ты с таким удовольствием пил именно его. Я запомнила. Мне нравится наблюдать.

Её ответ был идеален. Слишком идеален. Не за что было зацепиться. Ни тени лжи. Ни сбившегося тона. Но Вячеслав, как бывший журналист и аналитик, привык чувствовать скрытые смыслы. И сейчас он чувствовал, что не всё так просто.

Разговор шёл легко. Слишком легко.

Они говорили о фильмах. О книгах. О детстве. Ольга рассказывала, как с сестрой Яной устраивали театр теней на стене, когда гас свет. Как мечтала стать режиссёром, но пошла работать в логистику. Обычные вещи. Но даже в них было что-то… сценическое. Будто она знала, как произвести впечатление. Будто рассказывала не просто воспоминания, а тщательно отобранные сцены, где каждая фраза – штрих к портрету «идеальной женщины».

– А твоя мама? – вдруг спросила она. – Как у вас с ней отношения?

Он насторожился. Тема была неожиданной. Слишком личной.

– Хорошие. Но… сложные. Она сильная женщина. Всё сама. Многое прошли. После отца она одна всё тащила. У неё своё мнение на всё. Даже на мою жизнь.

– Ты на неё похож, – сказала Ольга тихо. – Сильный, но уставший. Как будто хочешь опереться на кого-то, но не можешь себе этого позволить.

Он замолчал. Это было попадание в точку. Слишком точное.

И снова – как? Просто интуиция? Или что-то большее?

Вечером он позвонил Ольге. Просто хотел услышать её голос. Не устраивать допрос, не предъявлять фотографию, не говорить о визитке. Просто услышать, как она смеётся, как дышит в трубку. Он набрал её номер, приложил телефон к уху – и услышал глухие гудки.

– Абонент временно недоступен…

Странно. Обычно она отвечала сразу. Он написал сообщение: «Ты где? Всё хорошо?» – и сел на кухне, уставившись в экран.

Ответа не было.

Минуты шли. Он чувствовал, как растёт тревога, и с каждой секундой всё больше убеждал себя, что это паранойя. Может, просто плохая связь. Может, она занята. Может, просто отдыхает и отключила телефон.

Но, несмотря на все эти «может», он оделся и вышел из дома. Направился к её квартире. Круглый дом на окраине посёлка, окружённый редкими соснами. Свет в её окне не горел.

Он позвонил в дверь. Раз – тишина. Два – тишина.

Он приложил ухо к двери и почти сразу отпрянул.

Внутри была тишина – абсолютная. Такая, как бывает только в покинутых местах. Он оглянулся, проверил – ни камеры, ни глазка. Поколебался – и тихо нажал на ручку.

Дверь оказалась… не просто закрыта – будто замурована. Ни малейшего люфта. Как будто за ней стояла бетонная стена.

Он шагнул назад, недоверчиво глядя на панель. Вот же он, её номер, её звонок, её фотография на экране, когда она ему писала. Всё казалось нормальным. Слишком нормальным.

Он уже собирался уходить, когда в коридоре дома появился сосед. Невысокий, лысеющий, в тренировочных штанах и с недоверчивым взглядом.

– Простите, – обратился Вячеслав, – вы не подскажете, Ольга дома?

Сосед прищурился:

– Какая Ольга?

– Ольга, которая живёт вот здесь. Третий этаж, левая дверь.

– Здесь? – Мужчина покачал головой. – Тут давно никто не живёт. Квартира пустует уже месяца три.

– Этого не может быть, – тихо сказал Вячеслав.

– Ну, можете сами спросить в ЖЭКе. Или у консьержки. Но я эту дверь не видел открытой уже черт знает сколько. Да и света там давно не было.

Сосед пожал плечами и пошёл к лифту.

Вячеслав остался стоять в коридоре.

Там, за дверью, была тишина. Такая же плотная, как воздух перед грозой.

Он спустился на улицу и пошёл по направлению к центру посёлка. Ноги сами несли его к той самой кофейне, где они встречались. Было почти пусто, бариста зевал у стойки.