Общее настроение переменилось, и Альберт время от времени встречал уже у заключенных такие взгляды, в которых явно читалось ожидание. Время пошло. Бригадиры несколько раз проходили за спиной Замира, останавливались и кружили как коршуны, бросая в его сторону косые взгляды. Их игра была понятна Альберту. Он тоже включился в нее и видом своим показывал безразличное спокойствие. Только по его потемневшим почти до черноты зеленым глазам, можно было догадаться, что он далек от спокойствия, как земля далека от неба. В худом, пусть и крепком теле, мало кто мог подозревать сильного противника. Особенно бригадиры, которые пользуясь особым положением, имели в этом лагере все, в том числе и лучшее питание и доступ к спортивным снарядам, а также лучший, чем у всех остальных, отдых.

Наконец, один из бригадиров, видимо получив отмашку, остановился за спиной дагестанца. Он вырвал из его рук незаконченную розетку, швырнул на пол и раздробил ударом подошвы. Потом с издевкой покачал головой, поднял пластмассовый остов двумя пальцами и сказал:

– Что ж ты, Замир, казенное имущество портишь? Ай я яй…

Подошел второй. Вместе они стащили дагестанца за шиворот со скамьи и третий, который, казалось, стоял тут вальяжно, со скучающим выражением на лице, резко переменился и нанес Замиру сильный удар в живот. Тот качнулся вперед и молча согнулся.

Альберт поднялся со своего места. Зеки, все как один, прекратили работу. Некоторые из тех, что сидели далеко, повставали со своих мест. Трое бригадиров оставили дагестанца в покое и повернулись к Альберту. Они были едины между собой и на лицах всех трех читалась скрытая насмешка и даже некоторый кураж от предстоящего. От того, что как предполагали они, сейчас случится. Четвертый из них даже не подошел. Он обматерил зеков, тех, что стояли в дальнем конце стола, и они послушно сели обратно на свои места.

Альберт сделал три медленных шага и остановился напротив. Его рот тронула едва заметная улыбка. Они тоже усмехнулись в ответ. Каждый словно говорил, ну вот оно, наконец-то… Старший, тот самый с которым они говорили вчера, открыл было рот, но Альберт не стал дожидаться первого слова и напал без всякого предупреждения. В одну секунду Альберт отправил его ударом ноги в сторону. Старший упал, увлекая за собой еще одного. Того, что остался стоять, он схватил за запястье и, выворачивая руку, швырнул в сторону зеков. Те, мгновенно, как мухи, разлетелись в стороны. Альберт взял его руку на излом и, вложив всю силу в удар, приземлил ее прямо на ребро стола. Послышался нечеловеческий крик, на пол хлынула кровь. Бригадир с ужасом смотрел на два обломка костей, которые, обнажив красное мясо, торчали наружу. Шатаясь, и дрожа всем телом, он поднялся на ноги. Остальные бригадиры попятились и, после некоторого замешательства, все как один направились к выходу.

Альберт присел, достал пачку сигарет и закурил. Остальные зеки последовали его примеру. Через несколько минут в барак ворвались вооруженные менты. Все пригнулись к столам, выражая полную покорность. Альберт встал, повернулся спиной и привычным жестом вскинул руки. Дождался, пока на его запястьях защелкнутся кольца наручников и вышел в сопровождении усиленного конвоя.

Альберт сидел на полу в камере возле железной кровати прикрученной к полу. Руки, заведенные назад, были пристегнуты к перекладине наручниками. По его внутренним ощущениям было около четырех утра, когда дверь камеры открылась и вошли трое бригадиров. Один из них сразу ринулся к нему: