Уж лучше бросить трупы и сказать, что вытащить возможности не было. Вот только в отличие от пограничников охотники всегда таскаются с трупами. Им обязательно нужно их похоронить возле деревни. И ведь специально лета ждут, зимой долбить землю не будут. С телом пограничника все проще, простились и оставили где пришлось. О живых беспокоиться надо…

Мысли не спеша занимали свободное от обострившихся инстинктов место, появлялись и вновь уходили в неизвестность. Кочка настроил дыхание на привычный ритм и был готов отмерять расстояние от заката до заката. Получится перекусить в дороге – и то счастье, не получится – так тому и быть. Он превратился в единый нерв, реагирующий на внешние раздражители. Не правильный цвет снега, любое движение, не относящееся к веткам на ветру, незнакомым шумам и запахам. Он фиксировал всё и пропускал через настроенные фильтры реагируя только на опасность. В таком состоянии он вполне мог уснуть и все равно быть настороже и готовым в любой момент среагировать на опасность.

Чего уж… Были случаи, когда он просыпался в деревне, реагируя на неправильное поведение людей, они прятались от него и старались не делать резких движений. А тех, кто с дуру резкие движения сделал, собирали, когда пограничник уже прошел, или стало понятно, что он вышел из походного режима. Убить никого не убил, но покалечил парочку недотёп. Чего уж, было дело. Вот и сейчас он начал входить в транс давая организму выполнять работу, не задумываясь над мелочами.

***

Кочка бежал, привычно отмеряя расстояние и держа направление ориентируясь лишь на ощущениях. Объяснить кому-либо по какому принципу он выбирал деревья для следующего ориентира, пожалуй, он не смог бы. Он просто знал где находится та самая низинка к которой он стремился. Вечная борьба реки и Холода делала эту низину непроходимой.

Первые Морозы сковывали реку, и в какой-то момент она промерзала насквозь, но ее это не устраивало, и она находила лазейку, чтобы вырваться и затопить образовавшийся лед. Иногда приходилось взламывать лед более радикально, и тогда образовывались торосы. Их гнало прорвавшимся течением и нагромождения только усиливались. Так происходило многократно и на протяжении многих закатов первых морозов. Чем мягче было начало зимы, тем больше было торосов, и нагромождения были выше. Мороз нападал с новой силой, и река вновь замерзала, скрепляя торосы между собой монолитом льда. Так продолжалось, пока река не находила себе дорогу не над поверхностью, а под ней. Там Мороз не мог добраться до воды, и она расширяла себе дорогу под теплой шубой нагромождений льда. Каковым бы сильным не был Мороз, река всегда побеждала в этой схватке.

Нагромождение острейших льдин высотой в человека, и занесённых провалов иной раз в два раза больше, были по-своему красивы. Вот только любителей тут ходить и любоваться не сыскать даже среди животных, а уж среди людей и вовсе таких никогда небывало. А вот Кочка тут был и не раз. Он облазил безумное количество мест, в которые нормальный человек никогда бы и не сунулся. Все должно быть изучено и занесено в скрижали. Как замерзает, в какое время года, кто живёт, когда становится проходимым и тому подобное. Все представляло интерес для пограничника, все нужно задокументировать для будущих поколений. Только так добывалась информация о заграничье поколениями пограничников. Только так можно было увеличить шанс на выживание в походе.

Он не просто предполагал, что не встретит опасности за эти два заката, он был уверен в этом. Зверь не станет нападать пока не выяснит отчего бежит предполагаемая дичь. Если дичь лёгкая, её, конечно, и прихлопнуть погодя можно, но в Кочке лёгкую дичь уже давно не увидеть. Зверь это сразу смекает и не станет нападать пока не выяснит в чем дело. Вдруг пожар и нужно самому ноги уносить, не теряя времени на позывы живота? А выяснит легко и быстро, особенно если ветер в нужную сторону. Шум бегущего по следу Тарда далеко разносится, а запах и того дальше. А вот для того, чтобы эти явные признаки неприятностей для всех, кто случайно оказался рядом, было легко обнаружить, Кочка и держался не далеко от охотников на него. Пока нет возможностей сбросить погоню окончательно нельзя отрываться от нее далеко и тем самым собирать неприятности более многочисленные, мелкие, но такие-же смертельные.