– Обратите внимание, ваша честь, – подорвался Бобров. – Фотография колдуньи Титовой, – поперек рун материализовалось лицо простоватой волшебницы, такую не запомнишь, даже если столкнешься с ней лоб в лоб, – и фотография гражданки Ушаковой. – Сходство действительно было налицо. – И еще кое-что: они обе погибли в возрасте двадцати двух лет и ста одиннадцати дней.

Вера молчала. Федотов тупо пялил перед собой. В ответ на тишину свидетель решил, что может закончить свой доклад. Он бесцеремонно смахнул с рун лица девушек.

– Посмотрим на нижнюю часть. Руна Чернобога. Кто-то может сказать, что это перевернутая руна Мир, но я предпочитаю сразу смотреть на вещи под тем углом, которым они к нам повернуты. – Он странно усмехнулся. – Здесь все ясно. Руна Шуйного пути, Нави, именно поэтому матка является ее центром. По ней разменная душа должна была из тела выйти, а призванная – войти.

– Скажите, ритуал удался? – спросила Ольга.

– Сами подумайте, лежала бы тогда ваша гражданка Ушакова в морге?

– И почему же ритуал не получился?

Эксперт пожал плечами.

– Сложно сказать, коллегия разошлась во мнениях. Но, как мне кажется, причина была в неточном совпадении «сосудов».

– Что вы имеете в виду?

– Ну, ведь гражданка Ушакова не владела магией, как колдунья Титова. По всей видимости, для успешного проведения ритуала это было существенно.

– Еще вопросы к свидетелю обвинения? – Судья покрепче уперлась ногами в пол и сцепила руки в замок. Нельзя было показывать весь ужас, который она сейчас испытывала, даже просто представляя себе то, что сотворил в ту ночь Федотов.

Вере стоило недюжинных усилий снова собраться. Ольга знала ее едва ли не с пеленок, как знала и то, что бороться она будет до последнего. Вместо слов у нее изо рта вырвался напряженный выдох.

– Ваша честь, я все еще не понимаю, как показания свидетеля обвинения относятся к подсудимому Федотову? Ритуал некромантии… – прения давались ей тяжело, – …с участием гражданки Ушаковой мог провести кто угодно, и если больше нет никаких улик…

– Я как раз собирался приобщить к делу одну. – Бобров сегодня блистал. – Раз уж мы добрались до лаборатории почвоведов, то решили проверить все, даже пылинки на вороте рубашки, в которой подсудимый Федотов разделывал мясо, а затем и гражданку Ушакову. К счастью, хватило только анализа земли с его калош. – Справка облетела зал суда. – Истощенный чернозем с кровью.

Федотова будто облили воском: он не двигался, не моргал, не дышал, наклонился над горизонтом Пизанской башней. От шелеста бумаг прокурора его повело, конвоиры подхватили его под деревянные конечности и попытались усадить на скамью, но гравитация настаивала на своем и тянула его вниз.

– Ваша честь, сторона обвинения ходатайствует о переквалификации уголовного дела.

Вера распустила собранные заколкой волосы и запустила в них дрожащие пальцы.

– И на какую статью? – У нее не было сил смотреть на Боброва.

– Убийство с целью совершения ритуала некромантии.

Светлая масса воды на глазах темнела и перетекала на левую чашу весов правосудия.

Ольга была такой же истощенной, как чернозем на калошах Федотова. Она потеряла счет стаканам с водой, которые влила в себя за последние полчаса.

Бобров гордился: первое дело да еще с некромантией. О том, что без помощи Бржезинской он бы никогда не додумался пройти вниз по реке, он благоразумно нигде не упоминал, но оттого на этого непутевого дебютанта Ольге смотреть было вдвойне противнее. Марк, конечно, обещал проставиться, заранее притащил ей кулек вафельных конфет и клялся быть должным до гроба.