Добра поразил сногсшибательный удар хвостом сбоку, которого он не ожидал.

– Ух, – проговорил парень, вставая на ноги, отираясь от воды, и сплёвывая попавшую в рот и нос воду.

– Я тебе дам «ух ты»! – донёсся со спины сома голос. – Ты что творишь, ёрш сутулый!

– А чего я такого сделал-то? – непонимающе уставился Добр на водяного, а это был, несомненно, он. Описать это существо человеческими словами получалось с трудом. Ближе всего водяной был, наверное, к огромной жабе-переростку, причём очень большому переростку, чуть больше человека. Кожа была точно от жабы, такая же зелёная, влажная, в бородавках, а вот морда походила на человеческую, но сильно искажённая. Очень тяжёлая, обвисшая челюсть была обрамлена свисающими брылами, глаза выкатывались из орбит, а вся голова была усеяна шевелящимися волосами зелёного цвета, которые на второй, более пристальный взгляд, оказывались водорослями. Одет сей персонаж был в чешуйчатую броню, у людей называемую ламелляром, сияющую в свете луны всеми оттенками зелёного и синего цветов.

– Ты, камбала давленная, моего сома хотела увести?! – продолжал орать, негодуя, хозяин водоёма. Сом был тоже внушительным и на любой взгляд, что первый, что второй, интересный экземпляр. Огромная рыбина, видимо, в воде перемещалась как любая другая, но, выпрыгнув на поверхность, подложила плавники так, чтобы стоять на них, как на ногах, если верить сказкам путешественников, то так на берегу Северного моря стояли на сушах странные полуживотные, полу-рыбы, которых местные называли тюленями и сивучами. Но странным было даже не это, и даже не то, что на спине было приторочено седло, в котором и восседал владыка этих вод. Самое странное было при наличии жабр и отсутствии других каких-либо дыхательных инструментов – сом не задыхался, выйдя надолго из своей родной стихии.