К тому времени, как поезд достиг станции Блэкфрайерс, он уже был битком набит рано вставшими и брызжущими энтузиазмом туристами, а также зевающими пассажирами по пути на работу. Ник сумел подремать не больше тридцати минут, но когда Джоанна разбудила его, выглядел уже лучше. Как только они сошли, он обшарил платформу глазами, методично и пристально, несмотря на утомление: отметая в сторону обычных людей, уже не принимал их во внимание.

Джоанна вспомнила, как напарник по Холланд-Хаусу подмечал детали. Его память была не такой идеальной, как у семьи Лю, но близкой к тому. В первую неделю работы волонтеров их куратор поручила им вести экскурсии, сказав: «Я дам вам общее представление о музее, даже если вы не сумеете запомнить все».

Однако Ник запомнил все: каждый факт для каждого зала – имена, даты, события, – пояснив как-то, что это семейная черта. Они тогда мыли полы в вестибюле. Проникавший через занавеси солнечный свет отбрасывал длинные тени, которые на вид почти не отличались от влажных участков. На слове «семейная» напарник прекратил возить шваброй по плиткам. Джоанна повернулась и увидела, что он склонил голову, обнажив затылок над воротником. Ник никогда не любил рассказывать о родных, но в то утро, похоже, немного ослабил контроль. И когда заговорил снова, в голосе звучал северный акцент, который всегда усиливался в минуты усталости или всплеска эмоций.

«А еще меня тренировали замечать подобные вещи», – добавил тогда напарник.

«Тренировали?» – удивилась Джоанна.

«Учили», – быстро поправился он, и до того как она успела уточнить, кто мог учить такому, сменил тему.

Сейчас, на станции, девушка тоже внимательнее присмотрелась к толпе. Одежда и гаджеты слегка отличались от привычных, хотя было сложно с ходу сказать, чем именно. Пожалуй, слегка изменился покрой, а экраны телефонов стали ярче и лучше отображали картинку. Если кто-то из спешащих по делам пассажиров и являлся монстром, Джоанна не могла этого определить.

– Я помню лица всех, кто напал на нас в кондитерской, – тихо сообщил Ник, пока они вдвоем шагали к дверям. – Но еще пару преследователей не видел.

– Да?

– Те люди возле моего дома, – произнес он, не сводя взгляда с толпы, и замялся. Джоанна внезапно поняла, какой вопрос сейчас услышит. – Ты… узнала одного из них, верно?

Вокруг царил обычный для всякого вокзала шум: гудки далеких и близких поездов, веселые беседы туристов, обмен короткими фразами спешащих по делам офисных рабочих. Джоанна напомнила себе, что спутник не в курсе их вечной игры в кошки-мышки, а лишь желает узнать больше о нападении, из-за которого его жизнь перевернулась с ног на голову.

– Его… Его зовут Аарон. – Казалось странным произносить вслух имя того, о ком обычно девушка только думала с тех пор, как вернулась домой. Настала ее очередь медлить. – Мы встретились прошлым летом.

– По словам собеседников, его вызвали, чтобы опознать тебя. Кто он такой? – с нескрываемым любопытством поинтересовался Ник.

– Просто… приятель, с которым мы совсем недолго общались.

Фраза горчила на языке как ложь. Раздражавший поначалу Оливер стал для Джоанны очень важен. Даже сейчас, так как помогал справляться с приступами. Не верилось, что он выслеживал ее и работал с врагами. Она положила ладонь на щеку в том месте, где прикоснулся Аарон в последнюю их встречу, попросив: «Если ты не забудешь все события, то запомни мои слова: держись от меня как можно дальше. От меня и моей семьи. Ни в коем случае не позволяй кому-то из нас приблизиться достаточно, чтобы увидеть цвет твоих глаз».

Джоанна не чувствовала даже намека на свой дар после того, как развоплотила с его помощью Ника. И в этой хронологической линии не пользовалась своими способностями. Вот только преследователи знали о них, раз вызвали именно Аарона.