Совсем другая жизнь Юлий Пустарнаков

Редактор Юлий Пустарнаков

ISBN 978-5-0062-2156-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда мы готовили первые выпуски альманаха, мы не знали, сколько их будет. Жизнь интересная, разнообразная, тем и увлечений много, и талантливых людей в нашем окружении немало. С финансами всегда было сложно, но мы выкручивались, и за 15 лет вышло 12 книжек, и некоторые мы повторяли, добавляя что-то новое. Нынешний выпуск – тринадцатый, но, наверное, самый счастливый и долгожданный. Почти все тексты ждали своего часа около пяти лет. Пяти труднейших напряжённых лет.

И вот наконец, альманах выходит.

Я считаю, этот альманах – выпуск нашей большой очной литературной студии, которой я руководила в Москве, в «Букводоме» в Сокольниках и недолгой – в Зеленограде. А также – студии заочной, в которой участвовали мои друзья и знакомые, пишущие люди.

Сначала была ещё библиотека на улице Шумкина. Мы переехали в Сокольники в 2006 году, и я пришла в библиотеку, и десять лет там «выступала» – рассказывала о своих любимых поэтах и писателях, путешествиях, а ещё меня просили – о праздничных традициях, Масленице или Рождестве, и иногда приглашали встретиться с детьми в больницах. Эти встречи всегда были радостные. Хотя часто приходилось выступать и к датам – юбилеям самых разнообразных писателей и поэтов, как требовало вышестоящее библиотечное начальство. Это было не всегда интересно, нужно было тщательно готовиться, и, разумеется, мне никогда не платили. Но мы пили чай, беседовали, и ещё мне дарили конфеты, – в любом случае приятного было гораздо больше, чем обременительного. И мама моя приезжала на эти выступления, а однажды и участвовала – рассказывала о любимом Маяковском.

Потом кто-то решил эти мероприятия прекратить, я очень переживала, но судьба подарила мне студию в «Букводоме» – современной клубной библиотеке в парке «Сокольники». Там невероятно уютно – стеклянные стены в деревянном доме среди деревьев, красивая мебель, полки с книгами, веганское кафе… И я сама выбирала темы, и выступала не только я, но и мои друзья.

Три года существовали мы в этом пространстве. Обсуждали книги и путешествия, читали стихи, свои и чужие, смотрели фотографии, и были у нас доклады, небольшие лекции, музыка. И чай, конечно, пили, и с праздниками друг друга поздравляли. Сейчас так ярко вспоминаются снег за прозрачными стенами, каток, майская листва, пение птиц, дождь, листопад… Все времена года в нашем любимом парке. И та ИНАЯ, мирная жизнь, хотя у каждого были проблемы и горести, но не было нынешней тотальной беды.

Прошло время, мы уехали из Сокольников в Зеленоград, и многие наши участники куда-то переехали, и многое мы пережили в ковидную эпоху. Несмотря на локдауны, в Зеленограде у меня была недолгая студия в кофейне. Два раза в месяц в течение года, и потому кажется, что всё происходило не один год, а два… И тоже в очень уютном месте, и тоже со стеклянной стеной – за которой лежал и летел снег, а летом благоухала роскошная клумба, и всегда было высокое небо и в нём самолёты.

А ещё в течение долгих лет мне присылали или давали в руки стихи, рассказы, эссе мои знакомые. Есть такие, с кем я никогда не встречалась лично, но нас связали дружеское общение, любовь к слову и к творчеству. Я благодарю всех за счастливые моменты нашего сотрудничества.

Прованс… Кто-то вообще не знает, что это или где этот регион находится. Для кого-то это просто очередные красивые пейзажи. А для меня в этом слове… если не всё, то очень-очень многое сокрыто! Я так явно помню момент зарождения внутреннего понимания, что моё место – оно не здесь, оно где-то там… Там, где я (тогда ещё) никогда не бывала, но всей душой уже стремилась. Стремилась и продолжаю стремиться.

Сверкающий свет, яркое многоцветье полей, медовые деревушки на пологих склонах, ошеломляющие закаты, оливковые рощи и стройные ряды платанов… Дыни – непреодолимый сладкий аромат! Цикады – музыка лета. Обычно этот звук определяют как песнь солнца, симфонию летнего жара, оркестр Прованса. Все пять дней (чертовски мало, знаю!) в голове у меня не возникало ни одной лишней мысли (ну, почти!), так как их заглушал стрёкот цикад. И у меня ничего не оставалось, кроме как просто всецело погрузиться в атмосферу провансальского лета.

Свет. Именно свет привлекает больше всего в Провансе, и светом этим Прованс обязан своему климату. «Как только выйдешь из дома в сияющее утро, взглянешь на кружевные тени, так сразу воспрянешь духом!» – пишет английский писатель Питер Мейл, перебравшийся в своё время с женой на юг Франции.

Сиеста. Она стала неотъемлемой частью жизни там, где в течение нескольких летних месяцев свирепствует солнце. Это осмысленная, оправдавшая себя практика – и мозг не поджарен. Спешка в этих обстоятельствах не имеет смысла.

Лаванда… Этот запах чудесен – от натурального мыла до мороженого, но ничто не сможет сравниться с пучком лаванды, сорванным в поле своей рукой!

Сен-Реми-де-Прованс известен тем, что там находится больница для душевнобольных «Сен-Поль», куда в 1889 году был отправлен Ван Гог. Здесь он прожил год, работая над новыми картинами, и создал более 150 полотен и больше ста рисунков. Я говорила на своём фотовыступлении, что только после посещения этого места удалось проникнуться работами художника по-настоящему. Оно и понятно. Мне кажется, даже через фотографии чувствуются таинственность и магия.

Ещё одно, не менее запоминающееся и важное для меня место – Аббатство Сенанк, расположенное недалеко от городка Горд. Сочетание живописного лавандового поля и строгой романской архитектуры монастыря стало своеобразной визитной карточкой региона. Эта обитель считается старейшей из сохранившихся в Провансе. Сейчас монахи содержат здесь пасеку, возделывают лавандовое поле, добывают и перерабатывают масло из растений.

Возвращаясь к лаванде… Туристы часто бросаются на первое попавшееся поле – в 6 утра у главной дороги уже толпы китайцев и фотографов! Но если свернуть с главной дороги, то там начинается настоящая красота – пустынные поля на любой вкус: молодые с совсем мелкими и зрелые с огромными ярко-фиолетовыми кустами, посаженные ровно и не очень, заросшие сорняками и нет… В один из вечеров мы устроили пикник на одном из полей, и этот золотой закатный час до сих пор у меня перед глазами…

Ничего, ничего я не хочу так сильно сейчас, как вернуться туда и остаться. Остаться надолго или даже навсегда!

Наталья Савельева: «Это эссе написано Надей пять лет назад. Была она тогда юная, красивая, со вкусом одетая – невероятно привлекательная! Делала чудесные фотографии, ездила ненадолго в Европу и мечтала поселиться во Франции. А знаете, где теперь наша Надя? Ей 25 лет, и она живёт вместе с мужем и сынишкой в Барселоне. Занимается, как и прежде, фотографией.

Ива склонилась и спит.

И кажется мне, соловей на ветке —

Это её душа.

Басё

В кинофильме «Тигр и снег» две дочки спрашивают Роберто Бениньи, как ему удаётся разговаривать с птицами. Он отвечает: «Для того, чтобы общаться, надо просто попытаться понять друг друга…»

Я хочу рассказать о птичьем пении. Моё повествование будет о том, как сами птицы реагируют на музыкальные звуки и какие музыкальные инструменты с этим связаны. Для начала обращусь к истории, которая произошла со мной лет пятнадцать назад, когда я ещё только начала серьёзно заниматься музыкой. Случилось это в самом начале лета. Мы приехали на дачу, которая находилась под городом Пущино, на берегу Оки.

В первый же вечер мы отправились на берег реки смотреть на закат. Там в ивовых кустах пели соловьи. Меня попросили сыграть на флейте. И я играла, глядя на закат. С последними лучами солнца угасли звуки мелодии. Не помню, как это произошло, но вдруг я обратила внимание, что один из соловьёв поёт совсем рядом. Мне очень захотелось рассмотреть его. Но они хорошо умеют прятаться. Я издала один звук на флейте. А соловей вдруг затих, словно прислушался. А потом что-то чирикнул, как будто пытался повторить за мной услышанное. Я снова сыграла что-то. И он опять затих, а потом его пение раздалось уже ближе. У нас началась перекличка. Это было очень увлекательно. Он садился всё ближе и ближе, повторяя звук за звуком. Но увидеть чудесного певца мне не довелось, потому что надо было идти домой. Я жалела, что мне так и не удалось узнать, чем бы закончилась наша перекличка, потому что такие чудеса происходят, может быть, раз в жизни.

Спустя лет десять после этого я шла со своими детишками через лес на железнодорожную станцию, и по дороге мы встретили человека, который никуда не спешил. Мы разговорились. И он мне рассказал, что когда он гуляет в лесу, то свистит, и на его свист слетаются птицы – он с ними таким образом общается. Я, конечно, сразу вспомнила своего соловья. Значит, моя история не была случайностью!

Ещё одну удивительную историю рассказала мне Мария Мурадова, композитор. Это произошло весной, в мае, когда вечером она сидела в классе в Мерзляковке, играла на фортепиано и сочиняла романс, начинающийся словами «Отзывается эхо не скоро». За окном пели птицы. И Маша решила включить в романс звуки их пения. И стала выбирать, на какой высоте это лучше сделать. Они пели «фа-диез-ре», повторяя эти звуки по четыре раза. А Маша попробовала сыграть «соль-ми», и тут обратила внимание на то, что птичка за окном тоже запела на тон выше. Потом снова «фа-ре», и птичка опять откликнулась. И так по разным нотам на разной высоте птичка всё повторяла за ней.