Пусть пьет. Сейчас он одновременно ненавидел ее, любил и боготворил. Пусть выпьет его целиком – лишь бы это продолжалось как можно дольше.

Наконец Нави отстранилась, прижавшись влажным лбом к его плечу. Эрфиан прикоснулся к ее шее.

– Боги, что это было? – шепотом спросил он. – Экстаз, о котором говорят жрицы сладострастия?

– Хочешь называть это экстазом, мальчик – пусть будет экстаз.

Пальцы вампирши перебирали волосы Эрфиана. Почти невесомая тяжесть ее тела успокаивала, и он уже успел задремать, когда почувствовал, что Нави поднимает голову, пробегает пальцами по следу укуса на шее и нежно прикасается к коже языком.

– Я говорила, не надо так.

– Что? – сонно переспросил Эрфиан.

Нави снова села прямо, потянулась, расправляя спину, наклонилась к нему и поцеловала. Прикосновение ее губ было похоже на глоток тонкого изысканного вина. Эрфиан обнял ее за бедра, но вампирша убрала его руки – как тогда, давно, в ту самую ночь.

– Надо вот так.

***

Служанка принесла два кувшина, с травяным отваром и вином, большое блюдо с фруктами и удалилась, плотно закрыв ставни.

– Я не пью вина, – сказал Эрфиан.

– Что же, тогда будет отвар. И, пожалуйста, угощайся фруктами.

Нави лежала на животе поверх одеяла и ела сочный персик.

– Ты стал другим, – молвила она задумчиво. – Ты другой на вкус.

– Тебе это нравится?

– Очень. И, похоже, ты поднабрался опыта… Ох уж эти жрицы сладострастия. Они шалуньи. Как тебя к ним занесло?

– Случайно. – Эрфиан помолчал. – Ты так и не сказала мне, что это было.

Вампирша улыбнулась и бросила косточку от персика на блюдо.

– Что ты почувствовал?

– На один короткий миг боги лишили меня разума, и я понял, как счастливы бывают безумцы. Я хотел, чтобы ты убила меня. На мгновение, но я об этом подумал.

Нави отправила в рот маленький плод инжира, перевернулась на спину и блаженно замерла, прикрыв глаза.

– Иногда – очень редко – такое испытывают обращенные существа. Они называют это единение тел и душ».

– Но я не вампир.

– В минуты страсти мы становимся другими, мальчик.

– Я знаю, каким становлюсь в минуты страсти.

– Значит, сегодня ты впервые испытал настоящую страсть.

Эрфиан смотрел на нее, откинувшись на подушки. Он был голоден, как волк, но двигаться не хотелось.

– Я не понимаю, что на меня нашло, – признался он. – Не знаю, зачем это сделал.

– Это не важно.

– Я не люблю тебя.

– Я знаю.

– Я больше никогда не полюблю. Это слишком больно.

Нави положила голову Эрфиану на колени.

– Когда-нибудь ты полюбишь. Любовь не приходит, она расцветает внутри.

– Я помню тебя другой. Ты стала более… человечной.

Вампирша рассмеялась.

– Я уже стара. Вижу многое, что скрывалось от меня раньше. О чем-то жалею. Что-то потеряла. Что-то приобрела. И кое-что поняла.

– Что?

– Мне нужен мужчина.

Сказав это, Нави перебралась на подушку и легла, положив ладони под щеку.

– А как же Табал?

Ее лицо осветила теплая улыбка.

– Мне нужен мужчина, который будет рядом. Табал для меня не просто друг или любовник. Не знаю, смогу ли объяснить тебе это. Не уверена, что сама до конца понимаю.

– Он согласится жить здесь, если ты его об этом попросишь.

– Он не оставит Такур. А я не соглашусь жить там.

– Из-за Следопытов?

Нави размышляла над ответом, покусывая губы.

– Может быть, – наконец ответила она коротко.

Эрфиан почувствовал, что говорить об этом она не намерена, и решил, что пришло время для беседы о главном.

– Ты помнишь, что я хотел попросить у тебя помощи?

– Ты говорил о просьбе, но о помощи не упоминал. Что бы там ни было, я буду рада помочь.

– Мне нужен кто-то из Следопытов.

Вампирша приподнялась.

– Зачем?

– Я ищу вампиршу. Ее зовут Мирития, она поет, и… она исцеляет с помощью песен.