– Вы отличный правитель, царь. Я рад нашему взаимопониманию.

Закончив многочасовую аудиенцию, царь встал с трона и направился в трапезную. На ходу бросил секретарю, монаху Илизару, ведущему записи:

– Илизар, пригласи-ка, дружок, ко мне воеводу нашего Кириллу Евсеича! Поговорить мне с ним надо с глазу на глаз.

В трапезной было накрыт довольно скромный по царским меркам стол. Сев за стол, царь Горох обхватил голову руками. В голове шумело от усталости.

Дверь открылась и в трапезную вошел Кирилло Евсеич.

– Садись, воевода, напротив меня. Надобно мне с тобою пошептаться.

Кирилло Евсеич с грохотом отодвинул тяжелый дубовый стул, и мягко уселся на него. Стул слегка крякнул под тяжестью его богатырского тела.

– Слушаю тебя, государь-батюшка.

– Заморцам сегодня дал разрешение разместить подле Барановца две своих крепости с гарнизонами.

Глаза Кириллы Евсеича удивленно расширились. В ответ царь скорбно закивал головой и продолжил:

– Десять тысяч лучников да пятнадцать тысяч всадников. Да-да, радость небольшая, а точнее полный три четырнадцать пятнадцать, сам понимаешь. И думается мне, что нужно нам в том районе ждать нападения со стороны так называемых мятежников, а точнее полевых командиров, которых развелось немало на бывшей Берендеевой земле. Так что, воевода, нужно придумать что-нибудь в этой стороне. Усиль гарнизон Барановца чем сможешь, да и людей пошли туда таких, что в военном деле опыт имеют. А рекрутов новых убери на …

– На центральное направление… – подхватил Кирило Евсеич.

– Все равно, главное на… чтоб не путались под ногами. Незачем пацанву губить понапрасну.

– А может, государь, погорячился ты с разрешением. Зачем же мы пускаем себе под мягко пузо волков?

– Твоя правда, конечно. Да только когда б не согласились – что им стоит устроить здесь повторение Берендеевского сценария?

– Так ведь, царь-батюшка, может тот сценарий они уже разворачиваю. А это всего лишь прелюдия, подготовка плацдарма, чтоб сожрать нас со всеми потрошками. – Кирило Евсеич каждое свое слово сопровождал не сильным, но доказательным ударом кулака по дубовой полированной столешнице.

– Ты воевода того… Не горячись… Царь я, али не царь… – глаза Гороха мелькнули секундным гневом. Потом он опустил голову и продолжил, будто жалуясь:

– Ой, не знаю, может и ошибочно я поступил. Да что уж теперь? Кстати, и вестфридец наш тоже зубки показал: дань требует. Естественно, для общих нужд с заморцами. Как обычно.

– И велика дань?

– Солидно. Почти миллион пудов зерна ржаного и пшеничного поровну к августу месяцу, пятьсот каменщиков на пять лет да тысячу баб пригожих, ясно для чего.

– Трудное дело. Совсем трудное, – вздохнул Кирило Евсеич.

– Вестфридцам добро было б дать по зубам, да и войско у них не такое уж и сильное. Хоть и вооружено добротно, да малочисленно и без опыта. Одна беда: за вестфридцев сразу станут горой заморцы. А с ними воевать – дело дрянь.

Кирило Евсеич сокрушенно покачал головой:

– Истинно говоришь, надежа-государь. Воевать с заморцами – дрянь-дело. Вон пятую армию Берендея, такое соединение, как вся наша рать по всем землям, в четыре дня окружили и перебили. Но миллион пудов зерна. С таким подходом не миновать голода. Это ж почти на сорок пять тысяч человек годовой паек. Взбунтуется народ, государе.

– Ну мы миллион и не дадим. Будем как-нибудь выкручиваться. А насчет пятой берендеевой армии, так сами виноваты – чего ждали, пока им все снабжение перережут. Что такое армия без снабжения? Что конь без еды: первый день седока несет, второй – едва себя тянет, а на третий ложится и подыхает. Вот за четыре дня его и одолели. Скажи-ка, Кирило Евсеич, а сколько нынче мы войско выставить можем?