Катя уточнила:

– На сей счёт есть какие-то документы, приказы, распоряжения?

– У меня нет.

– И у меня нет, – заметил Николаевич.

– И как поэтому называется человек, сидящий в кресле мужа? Чего молчите? Я сама отвечу – самозванцем он называется. Но так уж и быть, я даю ему шанс поруководить. А к тебе, Миша, у меня просьба: поговори по-мужски с крутым следователем Беригиным. Подключи для этого адвоката Ситникова.

Миша вытянулся по стойке «смирно».

– Всё будет сделано, Екатерина Петровна, по высшему разряду.

На следующий день Катя, приехав в свой офис, опять там застала Беригина, который не так злобно, как вчера, посмотрел на девушку и улыбнулся половиной рта.

– Написали?

– Написала.

– Разрешите ознакомиться.

– Вот листки, можете их зачитать до дыр, но признания в убийстве вы там не найдёте.

– Мне достаточно прочитать один раз, – следователь пробежал глазами по тексту, – разрешите уточнить. Сколько вы сделали шагов от обрыва, прежде чем услышали крик мужа?

– Какое это имеет значение?

– Для меня имеет.

– Я не считала, но думаю, шагов пятнадцать-двадцать.

– Вы на вид не выглядите слабенькой. Почему вы не смогли вытащить мужа наверх?

– Не за что было упереться и держаться.

– Почему вы не воспользовались верёвкой?

– Я её не видела, возможно, она перед этим улетела вниз.

– А, может быть, вы её специально сбросили туда?

– Гражданин следователь, вы своими подозрениями оскорбляете меня.

– Такова моя работа. Почему вы сразу по рации не вызвали проводника?

– Я была в панике, а потом потеряла сознание. Я и сейчас ещё не пришла в себя.

– Может быть, теперь вас мучает совесть из-за того, что вы убили мужа?

– Я вам больше не скажу ни слова. И если вы меня и дальше будете допрашивать в таком тоне, то я на вас такую жалобу напишу, что вам мало не покажется. Следующий раз вызывайте меня повесткой, задерживайте, предъявляйте обвинение, арестовывайте и доказывайте мою вину. С этой минуты я прекращаю с вами всякие разговоры.

– Если вы так ставите вопрос, то и я изберу другую тактику, о которой скоро узнаете. Всего наилучшего.

Следующая неделя для Кати выдалась тихой: ни следователь, ни новоиспечённый директор предприятия её не беспокоили. Адвокат занялась своими адвокатскими делами, вечерами пытаясь дозвониться до вишерского проводника. В конце недели ей это удалось сделать. Виктор сообщил, что на месте падения Павла найдена его видеокамера. Она застряла в одной из расщелин. Запись сохранилась, и она подтверждает невиновность девушки. Катя вспомнила, что муж всё время таскал аппарат на голове и снимал всё подряд. Желания посмотреть гибель мужа у Кати не было.

На следующей неделе, в понедельник, ближе к вечеру Романовой позвонил Беригин и извинился за доставленные беспокойства и за чрезмерные подозрения в убийстве мужа. Катя после этого приехала домой на скорую руку перекусила и, усевшись в кресло у окна с видом на вечернюю Москву, всплакнула и подумала: не зря говорят: жизнь прожить – не поле перейти. А что говорить про целую жизнь, если на поле полно ям, ухабов, колючек, и лишь в немногих его местах встречаются места с цветочками и шелковистой травкой. Но ради этого, очевидно, и стоит жить, а также и ради того цветка, который прорастает в её организме. В конце недели она сходит в женскую консультацию и получит официальное подтверждение своей беременности. Но как жить дальше без любимого человека, любовь к которому там, на трагическом вишерском камне, достигла наивысшей точки, и эта любовь не гаснет? Значит, ей надо жить воспоминаниями о Павле, об их искромётной любви, наполненной нежностью, поцелуями, объятиями, слияниями тел и душ. Она посвятит жизнь ребёнку, работе и памяти Павла, а также работе его предприятия. В ближайшее время она уволит директора и сама займётся делами Павла, конечно, не забывая работу адвоката. После этих размышлений на душе у Кати стало легче.