Нужно было закрыться на замок изнутри, если он был, но этого я не проверила, а потому, разумеется, в момент эпицентра моей саможалости кто-то без стука ввалился в помещение. Я, даже если руки от лица убрала бы, не увидела, кто – слезы и размытая тушь застили глаза.

Этот кто-то застыл на пороге, и это дало надежду, что он уйдет, даст мне доплакать и, когда приведу себя в форму, спокойно смогу уйти. Но дверь повторно не хлопала, а тишина сохранялась. Я замерла, но лицо не показывала, хотя догадаться, что тут происходит, было несложно.

А потом услышала:

– Эй, что случилось?

Это был голос Озерского.

Терять мне всё равно нечего, и я подняла лицо, разжимая руки. Представила, как ужасно выгляжу сейчас в разводах туши, опухшая, красная, но мне наплевать. Я не из тех, кто стремится перед ним пытаться быть лучше, чем есть, потому что у меня никогда не было культа Ильи Озёрского, а теперь и подавно.

– Что случилось? – повторил он, присаживаясь рядом – даже слишком близко, я бы сказала, – и касаясь моей руки.

Его тон совсем не тот, что с утра или десять минут назад.

– У тебя есть брат-близнец? – невпопад спросила я, не глядя на него, а устремив взор на собственные переплетенные на коленях пальцы.

– Нет. Вообще никакого нет брата, – ошарашенно произнес он.

– А то мне показалось, что тебя подменили. Где тот острый на язык и самовлюбленный Илья Озерский?

– Вот, значит, каким ты меня представляешь? – хмыкнул он, убирая ладонь с моей руки.

– Не представляю, а вижу весьма отчетливо. Этих нескольких дней вполне хватило, чтобы познакомиться с твоей личностью.

– Ну, понятно, – вновь хмыкнул он.

– И что тебе понятно? – я смотрела на него, а он на меня. – Салфетки есть? – задала новый вопрос, не дожидаясь ответа на предыдущий.

– Должны быть.

Он встал и принялся искать их в груде хлама на другом столе. Потом подал мне на удивление чистые салфетки, хотя я всё равно рассмотрела их с брезгливостью, прежде чем приложить к лицу.

– Я ходил пиццу заказывать. Сейчас принесут.

– А другого момента для этого не было? Обязательно было оставлять меня наедине со своей фанаткой?

– Но ты же не испугалась? – поддел он меня с улыбкой. – Отлично справилась. Надеюсь, не выкинула ее в окно.

Я злобно фыркнула.

– Ты из-за нее такое шоу устроила? – он кивнул на мое «потрясающее» во всех смыслах лицо.

– Еще чего! Просто накопилось.

– «Просто накопилось», – передразнил он. – Это только начало, детка.

– Терпеть не могу это слово.

– Какое из них? «Детка»? Всегда теперь буду тебя так звать.

– Я и не сомневалась.

Дверь открылась, и пока я отвернулась, чтобы не шокировать еще и персонал клуба своим внешним видом (представляю эти заголовки про рыдающую девицу рядом с Озерским!), Илья принял коробки и, поблагодарив, закрыл дверь ногой, поскольку руки у него заняты.

Я перевела взгляд на гору еды.

– Мы кого-то ждем?

– Нет.

– Тогда почему столько пиццы?

– Я голодный. Ты, думаю, тоже. Вон сколько энергии вхолостую ушло, – опять напомнил про мой «выплеск эмоций», и я почти пихнула его коленом в колено, тем более что расстояние было минимальное, но промахнулась. К счастью, он оставил это без комментариев. А может быть, не заметил, поскольку отвлекся на свой телефон.

– Ты и на мою долю взял?

– Я не жадный, угощайся, – с умильной улыбкой произнес в ответ. Вот такого его фанатки и любят, точно.

– И на долю той девушки, видимо, тоже, – хмуро добавила я, а у самой уже слюнки текли. Как прекрасно просто поесть! Наконец-то!

– И ты еще говоришь про мой характер. У самой-то не лучше!

– Что ты знаешь про мой характер? – возмутилась в ответ.