– Ты чего буянишь, брате?

– Винтовки у бандитов английские. Не новые, но и не очень старые. Выходит, им это оружие специально дали. Сами бы они их не купили.

– С чего так решил? Серебро у бандитов было. Сам видел.

– Это серебро они грабежом нажили. Думаю, ежели арабов спросить, скажут, что банда эта в этих местах давно орудует. К тому же для этих винтовок ещё и патроны нужны. А патроны такие только британцы делают. И перевоз их сюда не дёшев. Вот и считай.

– Это что ж получается? Они здесь оружие специально раздают? – удивился Роман.

– Так и есть. Мир в этих местах британцам не нужен. Им, чем тут больше крови, тем лучше. Всегда так делали.

– Опять политика, – понимающе кивнул Роман.

– Она, проклятая, – скривился Матвей. – Только эта политика нам может боком вылезти. Сам видел, бандиты эти всех подряд режут.

– Надо сотнику рассказать, – вскинулся Роман.

– Придёт, расскажем, – кивнул Матвей, не торопясь перезаряжая револьвер.

Четыре дня после той перестрелки всё было тихо. Сотня шла своим путём, не торопясь, но и не затягивая время. Главным для них была секретность. Ведь задача была поставлена ясно. Пройти без шума. Вот они и шли, стараясь не шуметь и не устилать свой путь трупами. Сотня вышла к самой границе пустыни. Это поняли все, когда воздух стал ещё суше, а в воздухе постоянно висела мелкая, словно мука, пыль рыжего цвета.

Заходить в пустыню им необходимости не было, так что двигались по самому краю, держась караванных троп, где имелись оазисы с колодцами или хоть какими-то водоёмами. Лошадь не верблюд и без воды долго не протянет. А без коней вся эта затея окажется пшиком. Так что коней казаки берегли. Гамалий уже приказал искать место для ночлега, когда со стороны пустыни с гиканьем и свистом вылетел отряд верхом на верблюдах.

– Бедуины! – громко выкрикнул Ахмет-хан, одним ловким движением перебрасывая из-за спины карабин.

– Бедуины, бабуины, достали черти копчёные, – зло фыркнул Матвей, также перебрасывая карабин из-за спины на луку седла.

– Ты чего ворчишь, брате? – усмехнулся Роман, вооружаясь.

– Надоело всё. Бродим по этим холмам, вчерашний день ищем. Была б ещё война наша, оно понятно. А так за чужие интересы зря время теряем, – глухо бубнил Матвей, разглядывая всадников на верблюдах.

Даже ему, человеку, знавшему об этих животных только то, что они есть, было понятно, это не просто верблюды, а настоящие породистые звери, обученные воевать. Бедуины съехали с холма и, вытянувшись в длинную цепь, двинулись на сотню. Подчиняясь команде, казаки остались на местах, держа карабины в руках, но не наводя их на вероятного противника. Не доезжая метров сорока, бедуины встали и принялись выкрикивать какие-то слова. Матвей, чуть шевельнув поводом, выехал вперёд и оглянулся на толмача.

– Хотят знать, кто мы такие и почему осмеливаемся ехать по их земле.

– А где тут написано, что это их земля? – сварливо поинтересовался Матвей.

Чуть усмехнувшись, толмач по кивку сотника перевёл арабам этот вопрос, и те, растерянно замолчали, выжидательно поглядывая на крепкого мужчину среднего возраста, в богато расшитом халате и с широкой саблей за поясом.

– Вы, как все инглизы, умеете говорить, но не рискуете воевать, – принялся переводить Ахмет-хан ответ от первого лица. – Найдись среди вас хоть один мужчина, он бы уже бросил нам вызов, чтобы завоевать право ехать по нашим землям.

– Скажи, мы не знаем их правил и не знали, где их искать. А терять время ради драки нам некогда, – проявил дипломатичность сотник. – Мы просто едем мимо по своим делам.

– Им нет дела до наших дел. Это их земля, и по ней могут ездить только те, кто платит.