В конечном итоге, я вернула себе привычный облик: волосы с объемом и легкой укладкой, подкрашенные глаза, аккуратные брови, губы с легким блеском. Я надела те же велосипедки, в которых Новиков назвал мою попу произведением искусства, короткий топ и накинула на плечи рубашку. Долго вертелась перед зеркалом, не понимая, что не так: выглядела как я, но совсем по-другому. Когда же мне наконец понравится собственное отражение? Не помню, когда последний раз любовалась собой или считала себя привлекательной, всегда в поиске что исправить.

Кирилл смотрел телевизор и окружил себя коробками от лапши и итальянской пиццы. Пакеты из доставки были забиты использованной посудой. Завидев меня, он встрепенулся, старательно стряхнул невидимые крошки и сел ровнее:

– Доброе утро! Не слышал, как ты встала.

Если бы звук был тише, он бы успел меня заметить.

– Ты все это съел за сутки? – пробормотала я, окидывая взглядом журнальный столик.

Кирилл странно оглядел меня с ног до головы, проигнорировав мой вопрос, и задал свой:

– Ты куда-то собралась?

Под его внимательным взглядом я почувствовала себя некомфортно, сложила руки на груди, обдумывая, что вновь во мне не так.

– Почему ты так решил?

– Ну, ты, – он кивнул на мои волосы, – уложила их.

– Я всегда так хожу.

Как он так смотрит, заставляя себя чувствовать какой-то чудачкой? Как будто я не укладку сделала, а ведро на голову надела. С детства был патологическим критиком моих нарядов. Я пошла на свое первое свидание – он посмеялся с моей юбки. На восьмое марта подарил кактус, сказав что я на него похожа. А на выпускной в пух и прах разнес мое платье, назвав его конфетной оберткой. И сейчас, столько лет прошло, его опять что-то во мне не устраивает.

– Не нравится – не смотри! – проворчала я.

Молодец! Вести себя инфантильно и глупо перед Кириллом – мой вечный девиз.

– Я разве сказал, что мне не нравится? – он удивленно вскинул брови и засуетился, приподнимаясь на диване и оглядываясь в поисках костылей. – Ох, женщины, какие же вы…

Один из костылей свалился за диван и я, вмиг позабыв об уязвленном эго, поспешила помочь. Я подошла к дивану, а в это время Кирилл как-то неожиданно резко поднялся и вырос могучей стеной прямо передо мной. В эту стену я и врезалась с размаху.

От удивления я ахнула, подняв глаза на его несколько растерянное лицо. Он будто не знал, что делать, неуклюже коснувшись меня, и замер, обхватив за талию. Его тепло закружило голову. Он пах цитрусами и немного еловыми шишками, как сам Новый год.

На миг мне показалось, что он посмотрел на меня особенным, незнакомым взглядом, и глаза его запылали искрой, которая тут же исчезла, когда он моргнул. Он выглядел потрясенным, будто сам не ждал такой реакции от себя…

– Скоро… кхм, – я прочистила горло, возвращая голос на место, – скоро придут покупатели.

– Угу…

Кирилл смотрел сквозь меня, о чем-то думал и не делился мыслями. Как всегда.

– Нужно здесь прибраться, – я оглядела хаос вокруг.

Разорвав зрительный контакт, он словно вернулся из мира грез в обыденную реальность и начал озираться. А потом неожиданно, подхватив меня за талию, развернул и попытался усадить на диван. Демонстрируя ловкость неуклюжей панды, конечно же, уронил меня в подушки. Издав тихий вскрик, я неловко клацнула зубами, резко приземлившись на свое «произведение искусства».

– Ты… присядь, отдохни, я навел этот бардак, я и разберусь, – уверил меня крепыш, засучив рукава рубашки и принимаясь упаковывать коробки в пакеты, вращаясь на одной ноге.

– Могу помочь, – я все же была убеждена, что вдвоем мы бы управились быстрее. И, честно говоря, было жалко смотреть, как он скачет вокруг столика. – Сегодня мне гораздо лучше.