Сам Мирза ничего из событий прошедшего вечера, разумеется, не помнил. Все, что волновало его в данное мгновение, было сосредоточено в холодильнике и ванной комнате.

В это время, как назло, зазвонил телефон.

– Ну ты где? К двенадцати нас ждут в банке с документами.

– Каком банке? – Мирза, крайне недовольный своим отражением в зеркале, не понимал товарища. – А! С этой теткой странной?

За прошедшие с момента их встречи два дня ни о какой карьере банкира и перспективах трудоустройства Мирза, разумеется, не размышлял. За окном светило солнце, большинство его знакомых неплохо зарабатывало, не связывая себя никакими трудовыми обязательствами с сомнительными женщинами, возглавлявшими никому не известные банки. Впереди было целое лето и целая жизнь. Выбор казался очевидным.

– Ладно, одеваюсь, – последовательность и логичность поступков, особенно в таком вялом состоянии абстинентного сознания, в котором он пребывал тогда, никогда не были коньком Мирзы.

Так он стал сотрудником дилинга Внештрансбанка, в обязанности которого… Впрочем, что именно входило в его обязанности, не понимал, пожалуй, никто. Ни он сам, ни те, кто эти задачи формулировал. Мирзе предстояло просто стать своим человеком в стане потенциального противника. Занозой в сплоченном коллективе, которому не доверяла Галина Борисовна. Но со временем Мирза вжился в эту роль, привык к атмосфере управляемого хаоса и как нельзя лучше вписался не только в эту странную бизнес-модель, но и в не менее удивительную систему жизненных принципов хозяйки банка, который стал для него настоящим домом, семьей, смыслом и способом существования.

Вплоть до того, как Мирза примерил на себя роль руководителя казначейства, оставшись после кризиса 1998 года его единственным сотрудником, он ходил на работу в джинсах и разнообразных рубашках. Но после женитьбы и повышения потомок персов и семитов остепенился – на нем всегда были выглаженные брюки и синяя сорочка без галстука с обязательно поддетой под нее белоснежной майкой. Это стало если не своего рода униформой, то знаком отличия Мирзы, по которому его положение в банке безупречно определяли все сотрудники: ни одному другому мужчине ходить на работу без галстука не позволялось. Дополнительным атрибутом его близости к властям предержащим стала трубка переносного телефона, которая позволяла всегда находиться в зоне доступности для руководства.

Рубашки однообразного синего тона или предельно близкого к нему оттенка всегда были идеально чистыми и выглаженными. За этим строго следил сам Мирза, не допускавший жену до хозяйственных дел не столько из соображений заботы о женской красоте и свежести девичьей кожи, которым могли угрожать постирочные процедуры, сколько из недоверия к способностям окружающих в принципе. «Если хочешь сделать правильно, сделай сам», – это широко известное выражение стало его жизненным кредо, к которому он, правда, добавил кое-что от себя: «И после этого обязательно тщательно вымой руки». С течением времени этот подход к способу достижения сиюминутной гармонии, увы, был доведен до абсурда. Вся жизнь его семьи была сначала ужата, спрессована и загнана в разнообразные шаблоны, а затем встроена в четко расписанный и заранее предопределенный график, который оставался неизменным многие и многие годы и включал в себя всевозможные детали быта: от меню на ужин до поездки в турецкий отель.

Но в тот год ни Стас, ни сам Мирза даже не догадывались о том, какое будущее их ждет.

– Зайдите в кассу, пожалуйста, – этот звонок по внутренней линии застал Ратникова врасплох. Он еще толком не знал никого из сослуживцев и, будучи от природы стеснительным, слегка смутился от непонятного требования незнакомой кассирши, которое было произнесено голосом завуча школы.