Андрюша свой шанс благополучно просрал. Как всегда, все самое главное через жопу. Жиза…

И вот об этом я раздумывал, хотя пришел за другим. Соня ведь исчезла. Хотелось бы все-таки, чтобы она осталась жива. Маловероятно, конечно. Говорят, если ребенок или подросток пропал и через сутки не объявился – ждать уже нечего. Остается только трупак разыскивать, чтобы близкие хотя бы представляли себе, что на самом деле произошло. И чтоб могилу соорудить, а потом лить на нее слезы.

Мы поздоровались, а потом долго смотрели друг другу в глаза. Ну, не то чтобы долго, но показалось, что офигеть как долго. Со времени ее поездки мы избегали любых контактов. Даже старались не глядеть в сторону друг друга. Даже когда никто за нами не наблюдал. Тупизна ситуации зашкаливает, кароч…

Когда молчание стало неловким, кто-то из нас предложил пойти в бургерную. Это тут, недалеко. Летняя веранда еще не закрылась и была битком. Оттуда открывается чудесный вид на грязную остановку и ментовскую будку. Я случайно сел так, что смотрел прямо на «стакан». Меня ажно перекорежило. Утренние воспоминания одолели.

Алина спросила, что не так. Как будто что-то так.

– Ничего, – говорю, – все норм.

Заказали по бургеру, хотя ни мне, ни ей кусок в горло не лез.

– Ты Соню вчера не видела? – спрашиваю.

– Нет. Только в школе. Но ты, кажется, встретился с ней после. Вы, по-моему, в кино собирались.

– Ну да, – киваю хмуро.

– И как фильм? – Зачем она это спрашивает? Не поймешь, стебется или просто.

– Говно, – отвечаю с нулем эмоций на фейсе.

– Понятно.

Тупой, блин, разговор.

– И ночью она к тебе не приходила? – спрашиваю.

– Не приходила. Если бы ночевала у меня, я бы уже сказала ее родителям.

– Ну да, они там уже, верняк, на говно изошли.

– Ты ее домой хоть проводил?

– Ясный перец! Видел даже, как в подъезд зашла.

– Странно…

– Может, она в подъезде и прячется все это время? – предположил я.

Алина посмотрела на меня как на идиота.

– Вы поссорились, да? – спросила она.

– Да, поссорились, – отвечаю с вызовом. – А что тут такого? Это нормально.

– А я тебя ни в чем и не обвиняю. Я ж не совсем дура.

– Не знаешь случайно, куда она могла пойти?

– Откуда ж мне знать. Ты ведь ее парень.

– А ты ее лучшая подруга.

– Не такая уж и подруга в последнее время, – вздыхает, смотрит в сторону.

– А я не такой уж и парень, – говорю. – В смысле… не в том смысле, а в другом. Ты в курсе, что у нас все через жопу. Отношения так и не сложились. И ты знаешь, что она мне многого не говорила. Знаешь ведь?

Неловкая пауза. Алина шарит глазами по столу, как будто там где-то должны быть написаны слова, которые ей сейчас следует произнести.

– Может, скажешь что-нибудь? – напираю.

Алина нервно отрывает кусок булки от бургера.

– Вряд ли тебе это нужно знать. – Внезапно она становится пуленепробиваемой.

– Да что ты! – Меня это задевает. – А ты ей ничего, случайно, не хотела рассказать? Например, про наши с тобой мутки летом? Нет?

– На самом деле, хотела, – признается она. – Только тогда Соня бы меня прокляла. И я потеряла бы ее окончательно. Она и так подозревала. Это было видно.

– То есть трахаться с парнем лучшей подруги за ее спиной – это норм, а мне рассказать, с кем она мутила – это аморально, да?

– У нас с тобой просто… так получилось. Это ничего не значит. Физиология, сам должен понимать. Большой мальчик уже.

Ненавижу, когда со мной обращаются как с какой-то мелюзгой.

– Может, ты все-таки знаешь того, к кому она могла пойти? – спрашиваю. – Мне кажется, я у нее был не один.

Алина жмет плечами.

– Может, не один. А может, все же один.

– У нее с Тормозом что-то было?