– Вась, может, я приложусь? – спросил разрешения здоровенный мужик-палач.

– Успеешь. – Васька снова повернулся к Соньке. – Так о чем с тобой говорить, лялька? О том, как легла под князька и как ломанула его? Ну, ломанула, и какой толк? Все ваше стало нашим.

– Ненадолго, Васька. Верни чужое, отпусти с миром меня и Левку и завтра приходи для разговора.

– С тобой?

– Со мной. Рано или поздно все одно придется.

Васька с сожалением посмотрел на нее, повернулся к друзьям:

– Нет, не понимает баба. – И попросил мрачного: – Улюкай, потрудись над дамочкой. Может, после этого кой-чего поймет.

«Мясник-Улюкай» уволок Соньку в соседнюю комнату, и оттуда послышались глухие удары.

Вскоре Улюкай вернулся.

– Крепкая бабенка. Ни стона, ни звука, ни просьбы. – Он вытер тряпкой красные руки и предложил: – Пусть маленько полежит. Оклемается – пойдем по новой.

– Пожалейте девушку, – жалобно попросил Левка. – У нее ведь мозги золотые!

– А мы чего делаем? – заржал Васька. – Мы как раз мозги ей и прочищаем!

В окна уже пробивалось белесое утро, когда Сонька пришла в себя.

С трудом перевернулась с боку на бок, с еще б́ольшим трудом села. Огляделась: в комнате, где ее оставили, не было ни души.

Она осторожно приоткрыла дверь в большую комнату, увидела спящих мужиков – кто где. Васька и могучий Улюкай на диване, еще один мужик просто на полу, рядом с тихо стонущим Левкой.

Он увидел Соньку, одними глазами показал ей, чтобы не совалась сюда, и снова стал тихо стонать.

Она тем не менее на цыпочках подошла к подоконнику, на котором была свалена вся ее добыча, сунула кое-что из драгоценностей в собственную сумочку и вернулась назад в свою комнату.

Подошла к окну, попробовала его открыть. Окно не поддавалось – было крепко заколочено гвоздями.

Сонька пробралась к еще одной небольшой двери, толкнула ее.

Это был вход в туалет.

Она встала на какой-то ящик, дотянулась до окна под самым потолком, потянула на себя.

Окно поддалось. Сонька вцепилась в раму, невероятным усилием подтянулась до плоского подоконника и влезла на него. Прямо перед ней уходила вниз ржавая пожарная лестница. Соня нащупала ногой верхнюю перекладину и начала спускаться.

Ей удалось добраться до дома братьев незамеченной. Через час Соня уже лежала в постели, возле нее на стульях сидели мрачный Арон и задумчивый Левит Санданович.

– Надо так понимать, девочка, что вам воры Питера объявили войну, – произнес старик. – А это дело опасное, если не смертельное.

– Левку жалко, – сказала Сонька. – Из-за того, что я сбежала, они могут добить его.

– И добьют, можете не сомневаться, – вздохнул Левит Лазаревич.

– Может, я пойду к Ваське? – подал голос Арон.

– Хорошая идея, – поддержал Левит. – Будем хоронить не одного из братьев Фиксман, а сразу двоих. Все меньше траты.

Старый вор еще помолчал, нехотя произнес:

– Есть одна маленькая идея, но ее надо хорошенько обложить мозгами. А мозги уже не те, скудные… Но дайте мне день-два, и я сумею предложить вам нечто оригинальное.

Он встал, попросил Арона:

– Проводите меня, молодой человек. Боюсь в темноте подъезда споткнуться и вытряхнуть остатки того, что в народе называют серым веществом. – Улыбнулся, подмигнул Соньке: – Я ведь в свое время, детка, чуть не получил звание доктора медицины.

Левит Санданович и Арон вышли из мрачного подъезда, миновали большой двор и уже на улице, под забором, увидели человека, ничком лежавшего на брусчатке.

– Если меня не подводит интуиция, – произнес старик, – это должен быть ваш родной брат.

Арон со страхом подошел к телу и с трудом перевернул его.

Это был Лева. С синим лицом, избитый до неузнаваемости.