Титания
Все эти басни выдумала ревность.
За этот год мы не могли ни разу
В лесу иль в поле, на холмах, в долинах,
У быстрого ручья иль тихой речки,
Иль на морском песчаном берегу
Под свист ветров кружиться без того,
Чтоб наших игр ты не нарушил ссорой.
И ветры, видя, что дудят напрасно,
Как будто мстя, из моря извлекли
Губительный туман; он пал на землю
И придал столько спеси всем речонкам,
Что те попрали сушу. Потому
И вол тянул ярмо напрасно; пахарь
Без пользы тратил пот; зеленый злак
Сгнил юным, усиков не отрастив;
Загон пустует в наводненном поле,
Овечьим мором сыто воронье;
Дерн, где играют в мельницу[11], затоплен
И лабиринты на лугах[12] зеленых
Заброшены и еле различимы.
Злосчастным смертным хочется зимы;
Ночей не оглашают песнопенья;
Луна, владычица морских приливов,
Бледна от гнева, увлажняет воздух,
И множатся простудные болезни.
От этого разлада поры года
Смешались: седовласые снега
Лежат на свежем лоне алых роз,
А мерзлый череп старого Мороза
Увенчан, как на смех, душистой вязью
Цветочных почек; благостная осень,
Сердитая зима, весна и лето
Сменились платьем; изумленный мир
По их плодам не узнаёт их больше.
И это племя бед произошло
От наших неладов, от нашей ссоры;
Мы – их родители, мы – их причина.
Оберон
Ты можешь все исправить. Что за польза
Титании бороться с Обероном?
Ведь я же только мальчика прошу
Себе в пажи.
Титания
Не мучь напрасно сердце.
За царство фей я не отдам ребенка.
Мне мать его служила в сане жрицы;
И в пряном воздухе индийской ночи
Мы часто веселились вместе с ней;
Иль с желтого Нептунова песка
Следили за плывущими судами,
Смеясь тому, как шаловливый ветер
Брюхатит и вздувает паруса.
Им подражая, чуть скользящим шагом,
Чреватая тогда моим любимцем,
Она пускалась словно плыть по суше,
Чтобы вернуться с чем-нибудь в ладонях,
Как с ценным грузом из далеких стран.
Но, смертная, она, родив, скончалась.
Ей в память, я вскормлю ее младенца;
Ей в память, не расстанусь с ним вовек.
Оберон
Как долго ты пробудешь здесь в лесу?
Титания
Пока Тезей не справит свадьбу. Если
Ты мирно вступишь в наши хороводы
И лунные забавы, следуй с нами;
А если нет, то нам нельзя встречаться.
Оберон
Отдай дитя, и я пойду с тобой.
Титания
Нет, ни за царство фей! – Прочь, поспешим!
Иначе я совсем рассорюсь с ним.
Уходит Титания со своей свитой.
Оберон
Что ж, уходи. Из леса ты не выйдешь,
Пока я не отмщу за оскорбленье.
Поди сюда, мой милый Пак. Ты помнишь,
Как я однажды, сидя на мысу,
Внимал сирене, плывшей на дельфине
И певшей так пленительно и стройно,
Что яростное море присмирело
И кое-где с орбит сорвались звезды,
Чтоб музыку ее послушать?
Пак
Помню.
Оберон
В тот миг, – я это видел, – пролетал
Между землей и хладною луною
Во всеоружьи Купидон. Прицелясь
В прекрасную весталку, чей престол
На Западе[13], он так пустил стрелу,
Что тысячи сердец легко пронзил бы.
Но Купидонов жгучий дрот погас
В сияньи чистом влажного светила,
А царственная жрица шла спокойно,
В девичьей думе, чуждая страстям.
Все ж я заметил, что стрела вонзилась
В молочно-белый западный цветок,
Теперь багровый от любовной раны;
У дев он прозван «праздною любовью».
Ты мне его достань; его ты знаешь.
Чьих сонных вежд коснется сок его,
Тот возгорится страстью к первой твари,
Которую, глаза раскрыв, увидит.
Достань его; и возвратись скорее,
Чем милю проплывет левиафан.[14]
Пак
Мне сорока минут вполне довольно,
Чтоб землю опоясать.
Оберон
Взяв цветок,
Я спящую Титанию настигну
И капну соком ей в глаза. Ту тварь,
Которую она увидит первой,