– Господи, да я знаю! – вдруг сорвалась она, и серебро ее взгляда вспыхнуло пламенем. – И что ты прикажешь мне делать?

Ага, наконец-то, добрались до истины! И долго она собиралась водить его вокруг да около? Виктор почувствовал, что его терпение на исходе.

– Я думаю, что это очевидно: ты должна выбрать! – От волнения он тоже перешел на крик. – Так: как? Я или Задорин?

Он ничего не понял! Ни-че-го! Ей было больно, обидно и холодно.

– Выбирать? Как? Вы же совсем разные, и я по-разному к вам отношусь! – Ее голос дрожал и, чтобы придать себе смелости, Лиза опять закричала. – И вообще: чего ты от меня хочешь?

Чего он хочет? Кровь закипела в жилах, и Виктор не смог сдержаться. Стальным браслетом обхватив Лизино запястье, он сдернул ее с дурацкого канатного ящика.

– Чего я хочу? – резко спросил он у оказавшихся вплотную к нему серебристых глаз и отчеканил. – Я хочу, чтобы ты пересела от Задорина за мою парту. Я хочу вместо него провожать тебя из школы. А еще я хочу вот этого…

Лиза не успела сообразить, каким образом из крика родился поцелуй. Наклонившись к ее губам, Гордеев замер в настойчивом прикосновении. Она удивленно заморгала, потом из глубины сердца хлынула пылкая волна, и глаза закрылись сами собой. Он держал ее крепко, и Лиза тоже обвила его руками. Губы Виктора раскрылись и дохнули также горячо, как целовали ее:

– Не хочешь выбирать – не надо! Считай, что я сам принял за всех решение!

Шанса возразить дано не было, потому что губы опять прижались друг к другу. Тело таяло как мороженое, рот жгло поцелуем, а по венам толчками поднималось тревожно-радостное: «Я влюбилась! Бог мой, ну и влюбилась же я!»

Пританцовывая, Лиза влетела домой и, оставив пальто в прихожей, начала стаскивать с себя остальную одежду. Шарф и жакет были брошены на стул возле шкафа в детской, юбку постигла та же участь. Двойняшки, широко распахнув глаза, смотрели на Лизу, она рассмеялась и закружила Анютку в вальсе.

– Ты – что? Валерьянки нанюхалась? – отбиваясь, вскрикнула та.

– Ага! – с блаженно-счастливым видом ответила старшая сестра и, раскинув руки, повалилась на диван возле открытого окна. Катя многозначительно покрутила пальцем у виска.

– Ты с ума сошла! Ведь простудишься! – осуждающе покачала головой Ольга Михайловна, закрывая ставни.

– Мама, это невозможно! – нравоучительным тоном сообщила Лиза. – Ученые утверждают, что у влюбленных людей непробиваемый иммунитет.

Прищурившись, Ольга Михайловна строго поинтересовалась:

– Я надеюсь, ты не признаешься своему Гордееву в любви так откровенно?

– Откуда ты знаешь, что…

Лиза поднялась на локтях и вопросительно взглянула на маму, но та только усмехнулась:

– Доченька, в последние месяцы я слышу имя Виктора Гордеева по двадцать раз на дню. И ты хочешь, чтобы я оставалась в неведении? Ты лучше расскажи, где ты была.

– Да, – вмешалась Анютка. – Нам Олег передал только то, что ты задержишься.

– Мы гуляли по городу, катались на катере, – Лиза закинула руки за голову и, зажмурившись, мечтательно добавила. – А еще мы целовались!

Аня ахнула, Ольга Михайловна чуть прикусила губу, а в глазах Кати зажегся радостный огонек.

– А Сашке ты что об этом скажешь? – осторожно спросила она, стараясь не спугнуть образовавшуюся для нее надежду.

Лиза мигом спустилась с небес на землю.

– А что тут можно сказать? – сев на диване, вздохнула она. – Разве только то, что и всегда: мы с ним друзья, и я чувствую к нему глубокую и всеобъемлющую… братскую любовь.

– Сестринскую, – машинально поправила ее Ольга Михайловна, но Лиза упрямо возразила:

– Да, нет, мама, братскую. Рядом с Сашкой я – пацан, а с Витей… – она на секунду задумалась и улыбнулась, найдя ответ. – С Витей я – девушка.