– Да как мы к тебе попадём, когда я на самый восток еду, а ты, видимо, сойдёшь где-то здесь неподалёку.

– Бог даст, вместе и сойдём.

Озадачил меня Кир. Я даже стал думать, а не взять ли и не сойти хрен знает где?… А что если и вправду у Кира икра в подвале преет?

– Вот, правда, Саня, живёшь ты там среди городских. Роду своего не знаш. Фамилия твоя кака?

– Лешаков, – говорю, – а прадед мой и дед из казаков семиреченских. Знаю я свой род.

– Да прадед-то – енто ещё не весь род, – заметил Кир и продолжил: – Вот ты не знаш, а у нас вашего рода лешаков изба родовая есть. Можа, она тебя ждёт стоит?…

– Каких «лешаков»? Какая такая изба? Думаешь, я что, вот так всё брошу и к вам в засратый радиацией район ломанусь? Охренел ты, мужик, совсем или прикалываешься так?

Сказал и думаю: «Ну что вот на человека взбеленился? Он же не со зла, а от радушия своего первобытного. Вон, сидит, губы поджал, бородёнку теребит».

– Ладно, – говорю, – Кирыч, не принимай близко к сердцу. Мы же люди подневольные…

И сижу дальше молчу и думаю: «Вот точно, подневолье какое-то… Ну прямо рабство. И ведь добровольно всё. Типа ответственность за семью, работу, ещё за что-то, непонятно за что?… А что семья?… Дочь выросла, жена своими делами занята, я – своими. На работе ещё неизвестно, чего от меня больше – пользы или вреда… А не могу вот так взять и слезть с поезда с каким-то полудурком – да и в лес, по бурелому…»

Вдруг поезд основательно тряхнуло, и он стал останавливаться.

– Вот и всё, – сказал Кир, – приехали, мать твою, кажись.

– Куда приехали? – не понял я. – Ты что, выходить собрался?

– Погодь, может, скажут чего, – притормозил меня Кир.

Действительно, старенький динамик в стенке зашипел и сообщил: «Впереди, под мостом, газопровод прорвало, а по путям как раз цистерны с соляркой шли. В общем, солярка на земле горит, мост снесло, труба с газом пылает. Дальше ехать нельзя. Отгонят наш поезд к ближайшему полустанку – и стоять там неделю, не меньше. МЧС обещало прилететь, еды подвезти и беременных забрать».

– Ну ни хрена себе! – выдал я резюме по этому поводу.

– Да уж, косяк натуральный, – согласился Кир.

В коридоре забегали. Все начали терзать проводников, которые сами были перепуганы и ничего толком не знали.

– Слушай, Сань, там с полустанка товарняк один должен до наших мест катиться. Айда со мной, коль не боишься. А пока давай ещё по пятьдесят – на посошок.

Выпить-то можно по такому случаю: капелюху, чтобы не замёрзнуть. После того как я запил сомку молоком по требованию Кира, решение и пришло.

– А, пошли! Чем тут неделю в поезде куковать, прогуляемся по свежему воздуху.

Сам думаю: «Может, и икрой разживусь, и на телефон наснимаю уродов каких-нибудь. Если и правда что-то диковинное там найдётся».

Так легко сразу стало, спокойно. Поезд вскоре попятился назад, и через час мы уже встали на каком-то Богом забытом запасном пути. Без особых разговоров мы собрались и сошли с поезда прямо в никуда, как мне показалось. Пассажиры топтались возле вагона, что-то обсуждали, курили, но далеко никто не отходил. Одни мы побрели куда-то вбок, периодически утопая в снегу по пояс. Станция была с другой стороны поезда, а здесь, где мы пробирались, было темно и непонятно. Вдалеке мрачно вырисовывался лес. Надо же, в здравом уме я и шагу бы от вагона не сделал, а сейчас вот бреду за каким-то мужиком в темноту и совершенно ничего не боюсь. Сам себе удивляюсь. Сердце билось спокойно, сумка с вещами не отягощала, полусапожки ещё не протекли. Всё прекрасно, в общем.

Вскоре упёрлись в какой-то старенький вагон на заснеженных путях.