– Добро пожаловать в зал богатырской славы Соловья, – поприветствовал их робот на входе.

– Нам сюда, – кивнул старший.

– Лучше бы ты девушку завёл, чем меня по музеям таскать, – проворчал Максим.

– День брата – значит что? Ты делаешь всё, что я захочу, – напомнил Егор.

Они остановились посреди зала и уставились на огромные полотна, развешанные по стенам.

– Любимый зал мамы, мы с ней столько раз тут зависали… – протянул Егор. – Смотри, «Три богатыря». А это «Соловей на распутье».

Перед ними висели две картины: на одной три бравых молодца, в центре – Соловей, на другой он же вчитывается в надпись на камне.

– А вон «Богатырский скок», – показал Егор.

На противоположной стороне висела ещё одна картина, изображавшая Соловья верхом на коне.

– Невероятно увлекательно… – закатил глаза Максим.

А брат уже тащил его к следующему полотну. Художник написал поле битвы близ Чернигова, усеянное телами поверженных разбойников. Соловей наступил ногой прямо на грудь Ильи Муромца, с головы которого свалился шлем со знаком солнца.

– Мама считала, что Илью кто-то оболгал, – рассказывал Егор. – И что это он был богатырём, дружил с Добрыней Никитичем и Алешей Поповичем. И вообще, это Илья спас Русь от Соловья, а не наоборот…

– А почему она так считала? – удивился Макс, внезапно заинтересованный.

– Перед смертью мама нашла старинную фреску на раскопках в Муроме, – поделился брат. – На ней было изображено, как князь Владимир пожимает руку Илье… Зачем пожимать руку разбойнику?

– Ты меня спрашиваешь? – захлопал глазами Максим.

– Пойдём, ещё кое-что покажу. Видишь солнце? – Егор подошёл к следующей картине и указал на доспехи Муромца. – Если Илья – разбойник, то почему у него на доспехах княжеский символ?

– Снял, наверное, с какого-нибудь воина, которого грохнул, – пожал плечами Макс и нетерпеливо спросил: – Куда дальше?

Егор хитро улыбнулся:

– На робобои.

– В конкурсе худших братьев ты бы занял первое место, – вздохнул Макс.

– Второе, – парировал Егор. – Первое у тебя.

– Чего? – возмутился младший. – А ну, иди сюда!

Отец братьев, профессор Юрий Киселёв, занимался важными исследованиями. Вот и сейчас он работал в своей современной лаборатории. Киселёв провёл рукой над панелью управления, и в воздухе появилась проекция искусственного сердца. Оно было очень похоже на настоящее, только из металла, а по центру шла светящаяся шкала с делениями.

– Господин Знаменский, мы рады представить вам нашу новую разработку, – сказал профессор. – Это сердце может служить человеку вечно. Внутри него – самая передовая батарея в мире, похожие технологии используются в космических кораблях.

Напротив Киселёва сидели Андрей Знаменский с помощником – Зиновием Карловичем. Последний был сухоньким стариком и опирался на антикварную трость с набалдашником в виде бульдожьей головы.

– А как оно заряжается, Юрий Владимирович? – спросил Знаменский.

– Как в жизни, – пояснил профессор. – Мы двигаемся, сердце работает. С ним мы совершим революцию в медицине, люди с сердечными болезнями смогут нормально жить… Титановая сталь делает его неуязвимым.

Киселёв сделал ещё одно движение рукой. Проекция пропала, а снизу на платформе выехало само стальное сердце, помещённое в колбу. Знаменский с уважением кивнул и наклонился, чтобы получше рассмотреть.

– Стальное сердце… – протянул он. – Я не зря назначил вас главой нашей лаборатории, браво!

Знаменский поднялся со своего места и стал аплодировать.

– Спасибо… – Киселёв замялся. – Андрей Иванович, вы же помните, к вам сегодня мои парни придут…

– Конечно помню. Тимур всё организует. Зиновий Карлович, выясните, чем мы можем ещё помочь? – Знаменский повернулся к помощнику. – Гений не должен ни в чём нуждаться.