– Можно?,– входя спросила она, я готова, сообщила девушка.

– Что?– не поняв сказала я.

– Готова идти и записывать.Ты же вчера в ба-ня сказала прийти утром чтобы пойти и переписать всех рабов, что мы вместе пойдем. Дождь закончился, на улице красота! Прохладно так, небо красивое и степь даже зазеленела,– щебетала Маша.

Я растерянно потерла лоб. Дети проснулись и Тумэн потянул меня за халат, опять прося грудь.

– Маша, я покормлю детей. Может выпьем чаю?– предложила я ей не готовая сразу идти и заниматься делами.

– У тебя все в порядке?– поинтересовалась она, заметив мой растерянный вид.

– Да, Маша. Все хорошо. Конечно хорошо… Просто сон плохой приснился…

– А Тархан уже ушел?– присаживаясь на край топчана и беря Мэргэна на руки, продолжала разговор она.

– Тархан? Да, уже ушел…– болью внутри отозвался ее вопрос. На меня опять накатила волна ревности. Но я подумала, что я не могу прилюдно пойти и поставить Тархана на место. Зная его нрав и то, что он может затеять скандал прямо при рабах, я с трудом удержалась и решила успокоиться и заняться с Машей записью. Девушке не терпелось начать такое важное дело, как запись рабов. Ведь она первый раз должна была это делать сама.

Занявшись делами, саднящая боль отпустила, к полудня мы переписали только дюжину женщин. Многие из них рассказывая о себе, начинали плакать, вспоминая пережитые ужасы. Мы узнали о далеких Племенах и кочевьях, о смерти близких, о разлуке, о тяготах пути. Все были благодарны Тархану. Он был отчаянно смел и умело руководил отрядом вместе со своим другом военачальником Самданом. Я услышала о своем муже много хорошего, он внушал восхищение женщинам и заставлял их мечтать о таком мужчине. Он и Самдан были самыми смелыми и красивыми, а еще женщины завидовали Айзере, они были уверены, что она в конце концов войдет в нашу юртой второй женой. Ведь он спас ее и сейчас она живет отдельно. Они дни напролет судачили об этом. Я внешне старалась соблюдать спокойствие, не комментируя их разговоры и игнорируя вопросы. Как я делала в таких случаях, пришлось принять высокомерно-отстраненный вид и закончить обсуждение. Самдан не был женат, но никем из рабынь не увлекся, хотя они старались и мечтали о нем не меньше, ведь стать первой женой, это еще лучше. Об этом грезила любая.

Злая мысль мелькнула у меня, что если отец не заберет Айзере, то я выдам ее за Самдана, ведь подбором невест для рабов и созданием семей занималась я, тряхнув головой, словно избавляясь от этих мыслей. Я сказала Маше, что ближе к вечеру мы продолжим, а на следующий день займемся мужчинами. Выйдя на свежий прозрачный после дождя воздух, мы увидели Баэрту, беседующую с Тарханом неподалеку. Баэрта что-то объясняла, чертя палочкой на земле, Тархан внимательно слушал ее. Они были увлечены и не заметили нас. Маша хотела подойти, но я сдержала ее. Баэрта наверняка рассказывала, как нужно оборудовать отдельную юрту для раненых. Я предложила Маше прогуляться и решила с ней поговорить о ее поведении, порой заносчивым и высокомерным. Мне хотелось как-то объяснить девушке не обижая ее и я спросила ее:

– Маша, скажи, по-твоему чем ты отличаешься от других девушек?

– Нууу, я с одной стороны такая же, но не совсем. Они просто девушки, а я еще и дочь Оуюн Хагана, великого Вождя. И это все должны знать и относиться ко мне по-другому.

– Это как, по-другому?

– Ну я же его дочь, значит часть его семьи. Вот.

– И что они должны делать?

– Кланяться мне и во всем слушать меня. Что я скажу, то и должны делать.

– Вот я тоже его дочь. Но он никогда мне не говорил, что я какая-то особенная. Разве тебе он велел вести себя как-то по-другому?