– Мой бедный богатый дядя, – шептала Анна, гладя морщинистые руки старика. – Ваза не сможет дать вам живого участия. Только люди умеют утешать, прощать и делать счастливыми.

– Анна, ты банальна до слёз, как большинство женщин, – дядя желал выглядеть строгим, но улыбка робкая и трогательная, делала его намерения невозможными. – Женитесь на ней, Дин. Такие женщины не способны на искрометные сюрпризы, но они не совершают неожиданных гадостей.

Однажды, когда беседа вновь коснулась женитьбы, Анна, обычно стеснявшаяся подобных разговоров, вмешалась:

– Я не понимаю, что вы там такое говорите, – рассмеялась она, – давайте пить чай. Кажется, сегодня у меня получился дивный медовый пирог. Первый пирог в моей жизни! Нет, нас в приюте учили, но мне … – Анна зарделась и смешалась, бросив несколько испуганный взгляд на Малыша, дядю, снова на Малыша, – мне кажется, кулинарные способности здесь были ни при чем, мне некого было любить… А сегодня у меня получился… получился славный пирог… кажется.

Дядя прослезился от умиления и заявил:

– Тогда я заварю чай. Такой чай, Анна, ты больше никогда и нигде не найдешь… и не захочешь. Это я тебе гарантирую! – дядя ласково провел рукой по волосам Анны и, подмигнув Малышу, добавил: – А Дин, тем временем, придумает новые шарады.

Малыш Дин обожал сочинять загадки, но терпеть не мог чай и медовых пирогов, предпочитая сухарики и дешевый кофе. У Малыша была аллергия на мед, а от чая ему делалось дурно. К тому же, он был беден и консервативен в своих привычках. Пока обретшие друг друга родственники накрывали на стол, Дин задремал.

«Дин-дин. Длинный день клонится ко сну!» – пропел незнакомый голос.

Малышу приснилась комната. Но он был в ней не один. На краю дивана важно восседал тощий седенький карлик со спутанной бородой. Он шумно дышал и обиженно смотрел на Дина. Когда карлик соскочил с дивана и подбежал к столу, Дин отметил необыкновенную хромоту маленького старичка: карлик припадал на обе ноги. Низкорослик что-то кричал, стучал по столу кулачком, но звон колокольчиков «Дин-дин. Длинный день…» перекрывал слова и звуки.

В этом сне Малыш увидел, откуда исходит звон. Нарисованный на золотой вазе лев проснулся и, грозно рыча, громыхал могучей лапой по звонкой коже барабана. На спине льва легко и спокойно вальсировала девушка с песочными часами в руке. Песок сонно струился по стеклянным стенкам часов, шелестя утекающими секундами, словно страницами старых сказок. Бойкая тонкая змейка на шее танцовщицы извивалась, пытаясь помочь удержать соскальзывающую с груди хозяйки невесомую накидку. Скорпион, удерживающий копну волос девушки, ожил. Всё двигалось, громыхало, скользило, шелестело, шипело, скрипело, создавая непереносимую музыку ритма «Дин-дин. Длинный день клонится ко сну».

Карлик продолжал стучать кулаками по столу и кричать. Убедившись, что его не слышат, старичок, хромая, подбежал к Дину и, подпрыгнув, залепил ему звонкую оплеуху.

От неожиданности Малыш Дин проснулся. Он извинился и вышел из комнаты, сопровождаемый удивленным взглядом дядюшки и обиженным восклицанием Анны:

– А пирог? Дин, я впервые в жизни испекла пирог!

Малыш понятия не имел, что станет делать, но был уверен в одном: сон уже давно просочился в реальность и требует реальных действий. Танцующие, подвижные, шумящие символы антижизни неожиданно сложились в осознание происходящего.

Первым делом он спустился этажом ниже и набрал номер нотариальной конторы, где я тогда служил. Голос Дина меня встревожил.

Чай с бергамотом – напиток мудрецов и приверженцев чистой логики, но даже он не способен помочь мне понять, что же случилось на самом деле. Листья чая, горячая вода, бергамот – отдельные части целого, но еще не чай. Факты этой истории – картинки правды, но не картина истины.