Несколько раз Поля останавливаясь для короткого сна в машине.

И двигалась дальше.

Пасечник дал им с собой достаточно еды, чтобы Даня продержался неделю и чтобы Поле было чем перекусить. Она обожала кукурузные лепешки, которые здесь пекли, ароматный мед, вяленую баранину, орехи, сладости. А соусы! Какие здесь делали соусы — с зеленью и специями, кислые, острые и сладкие.

Ей вообще в Верхогорье нравилось больше, чем в Плоскогорье, несмотря на очевидные неудобства, связанные с нехваткой электричества и других благ цивилизации. Что-то было в свободной дикости этих мест, в отсутствии телефонной связи, в первозданной природе и прямолинейности жителей. Они не хранили камней за пазухой, они швыряли их сразу в лицо.

Поля, выросшая в хитросплетениях княжеского дома, научилась ценить искренность. Даже если от нее становилось больно.

***

На КПП дремала Снежка, заместитель Горыча.

— Ты вне графика, Поля, — заметила она, дежурно осматривая машину.

— Тебя не предупредили?

— Предупредили, ага. Что князю так срочно понадобилось доставить сюда?

— Я всего лишь водитель.

Снежка — высокая, худая, седая, старая, с неизменной самокруткой махорки в зубах, — цыкнула:

— Единственный в княжестве водитель, который в состоянии проехать Гиблый перевал и не сгинуть. Если старейшины взбрыкнут и решат, что им лучше вообще без княжьих милостей, чем с удавкой на шее, — то тебя либо не впустят сюда, либо не выпустят.

Отупевшая от монотонной дороги Поля не сообразила, что это: угроза или предупреждение.

— Если у меня будет выбор, — сказала она устало, — то я лучше останусь по эту сторону перевала.

— Да ну? — изумилась Снежка. — Медом тебе здесь намазано?

— И медом тоже. У вас еда вкуснее. Снеж, мы можем изменить график? Загрузите меня завтра сразу после разгрузки?

— Куда-то спешишь?

— Угу.

***

Поля так часто пересекала перевал, что знала каждый камешек, каждую трещинку, каждую выбоину. Могла нарисовать очертания этих гор с закрытыми глазами. Казалось — еще чуть-чуть, и начнет различать духов по голосам.

Они кружили вокруг машины, они звали, они предлагали.

А она пела им колыбельные — пожалуйста, отдохните. Пожалуйста, перестаньте тревожиться. Ваш сон может быть так глубок, так сладок, так отчего же вы бежите от него? Что заставляет вас снова и снова голодными пираньями носиться туда-сюда, не давая живым пощады?

Солнце висело низко: полдень. Солнце топило жарко: лето.

В этом знойном мареве мир вокруг терял привычную четкость, реальность смазывалась, дрожала, а глаза у Поли неумолимо закрывались. Едва не процарапав бок о камни, она сбавила скорость. Нет, так и машину угробить недолго.

Казенная же.

Она еле тащилась по перевалу, губы высохли, в горло будто песка насыпали. Почему так тяжело? Почему дорога будто удлинилась втрое? Казалось, не будет ей конца-края, но вот — сторожевые вышки.

Наконец-то.

— Ты замечаешь, что все больше времени проводишь по ту сторону гор? — прекрасная Женя Петровна сунула ей в руки стаканчик с горячим чаем.

Поля залпом выпила напиток и только потом блаженно улыбнулась:

— Доехала, уф! Надо же. Думала, усну по дороге.

— Спать на перевале — плохая затея, — нахмурилась Женя Петровна. — Постельный просил тебя приехать в управу сразу после возвращения. Мы ждали тебя еще позавчера.

— Сами же сказали — вернуться к рейсу. Рейс завтра. Кстати, обратный тоже. Я пригоню фуру из Верхогорья сразу, как только ее перегрузят.

— Ах, батюшки, — Женя Петровна насмешливо прищурилась, — а потом пересядешь на свою машину и снова в Загорье? Думаешь, ты можешь так легко мотаться туда-сюда? Не уверена, что должна пропускать тебя без особого разрешения.