«Фантазер! Две недели рассматривал ее дырявые колготки, выискивал печать страдания на ее немытом затылке. Она только и тянет, что на старую кошелку. А сколько наигранного достоинства и спеси… Хотела удивить меня своей неординарностью, вешая лапшу на уши насчет своих обгрызанных ногтей… А раскрутила и сбежала, как обыкновенная воровка. Теперь понятно, почему ей не нужны деньги. Найдет такого вот дурака, прикинется жалкой страдалицей и берет все, что ей нужно… Но, черт возьми, вот это интуиция! Когда она поняла, что я клюнул на ее упитанный зад? Действительно, две недели назад я в первый раз увидел ее в этой забегаловке. А спустя четыре дня я заинтересовался ею настолько, чтобы таращиться и придумывать всякую душедробительную чушь… Но как она это поняла, каким из своих органов почувствовала мой интерес к себе? И когда успела поймать на себе мой сочувствующий взгляд? Может, сегодня, когда стояла у кассы, сквасив физиономию мученицы…».

Злость переполняла меня. Она растекалась по жилам. И чем больше вопросов я задавал, тем меньше находил ответов на них. Злость моя с сокрушительной силой начала ломать мое сострадание к незнакомке, которая даже не спросила моего имени, а просто взяла у меня то, что ей было необходимо. Взяла и испарилась в чадящих парах столовской кухни. Ненависть моя начала беспощадно издеваться над сочувствием, зародившимся от желания раскрыть тайну «дамы в черном». Мое намерение предложить помощь осталось нераскрытым ею. А мое стремление осчастливить ее надеждой на то, что не перевились еще на свете мужчины, достойные уважения, осталось равнодушно незамеченным.

Я перешел улицу на красный свет. Резкий звук притормозившей машины вернул меня в реальность. Теперь я шел и старался ни о чем не думать. Я старался отвлечь себя, рассматривая прохожих, машины и вывески. Глазу не за что было зацепиться. Все, что меня окружало, имело оттенки серого цвета.

Дорогу к предприятию я мог бы найти с закрытыми глазами. Мне действительно захотелось закрыть их, чтобы не видеть всей этой серости, которая была повсюду в городе. Оттенки серого придавали всему унылый, отрешенный вид, свойственный старости. И когда на пути заискрилась разноцветная иллюминация предприятия с многообещающим названием «Рассвет», я обрадовался и прибавил шаг.

***

Вторая половина рабочего дня показалась мне бесконечно долгой. Мое плохое настроение подавляло желание заниматься работой и увеличивать Хомичевский капитал, который, как я теперь знал, был заработан незаконным путем.

Мое раздражение накапливалось, а отсутствие физической нагрузки усиливало плохое самочувствие. Я так увлекся выгодным контрактом, с таким рвением и усердием занялся техническими переводами и их внедрением в производство, что отказался от утренних пробежек, которые до командировки я совершал с завидным постоянством.

Мой двухнедельный сидячий образ жизни положил начало хандре, от которой я с таким рвением уезжал в эту командировку. Обеденный «прокол» не прибавил оптимизма в моем настроении. Поэтому, чтобы усмирить разлад с самим с собой, как говорится, во чреве, я решил оставшееся время рабочего дня посвятить физическому труду.

Я с силой отодвинул кресло на колесиках, которое мне представлялось орудием пыток из средневековья. Освободившееся пространство кабинета я использовал для занятий физическими упражнениями. Я попытался отжаться от пола, потом от стены, и все мои попытки заканчивались сильным головокружением, я начинал сильно потеть. Но я не сдавался. Я понимал, что мой организм сопротивляется и требует другого к себе отношения. Но о других отношениях в условиях подходившей к концу командировки не могло быть и речи…