Наконец, после обеда наша рота построилась на плацу, и командир роты зачитал фамилии тринадцати человек, которым под командованием нашего командира взвода старшего лейтенанта Валиева предстояло отправиться в Дагестан для участия в контртеррористической операции. В их числе оказался и я, Филипп Маринин.

Я не удивился тому, что попал в этот список, потому что чувствовал это каким-то неведомым образом, знал, что именно так и должно быть, но был, несомненно, польщён. Капитан Ибрагимов, однако, посоветовал нашему новому командиру роты не брать меня и Сашу Ливанова, потому что мы оба – «хилые и нéмощные». Но капитан Солдатов решения своего не изменил. Он лишь спросил, есть ли такие, кто по состоянию здоровья, убеждениям, религии не хочет отправляться в командировку. Ответом было всеобщее молчание. Чуть позже, в казарме, он раздал нам жетоны, которые необходимо было повесить на шею. Я уже носил подаренный матерью нательный крестик, и жетон просто повесил на ту же самую капроновую нить. Жетоны алюминиевые, с символикой СССР, собственно, и надпись на них была: «ВС СССР». Наши товарищи стали над нами подтрунивать, что, мол, жетоны нужны только и исключительно для того чтобы опознать нас в том случае, если тела наши довольно сильно обгорят. Но и в этом случае, шутили они, оплавятся и сами жетоны. Нам, командированным, выдали новую форму. Товарищи, так же, не прекращая шутить, отмечали, что это всё делается исключительно для приведения в опрятный вид перед похоронами.

Сборы наши прошли быстро и до ужина оставалось ещё много времени, которое мы посвятили написанию писем своим родным и близким. Я решил написать только матери. Написал кратко о том, что отправляюсь в плановую командировку, что боевых действий не планируется, несмотря на то, что формально это зона конфликта. Конечно, очень хотелось написать и Насте, но, думаю, что после последней нашей встречи, когда я был в отпуске, было бы лучше оставить всё, как есть. Время само должно расставить всё по своим местам.

Вечером перед ужином случайно услышал в туалете о том, что двое из нас вроде бы боятся ехать в эту командировку, но кто именно, не слышал, так что подумал, что это просто какие-то слухи или неправильно воспринятые слова. В больших коллективах новости, под которыми понимаются также и сплетни, распространяются со скоростью света и очень скоро об этом знали уже все.

Наверное, именно поэтому, чтобы рассеять все сомнения. как у себя, так и у нас, перед батальонным построением на ужин командир роты построил нас, тринадцать человек, отдельно, и ещё раз спросил, есть ли такие, кто не хочет ехать. И вновь ответом было молчание. Если кто-то и боялся, то явно не показал виду.

После ужина вышло солнце, как я подумал, исключительно для того чтобы поднять нам всем настроение. Стало ясно, кто едет и кто остаётся, и последние определённо завидовали первым. Мы обсуждали все новости, которые были известны, и строили разные предположения относительно того что ожидает нас в Дагестане. Большинство из нас, как и я, считали, что народ Дагестана поддержит нашу армию в противостоянии с боевиками, кто-то считал, что не поддержит, а Павел Бритвин из взвода материального обеспечения вообще предположил, что не исключено объединение вторгшихся банд с местными жителями и выступление их единым фронтом против российской армии. Такой вариант развития событий представлялся просто катастрофичным для всех нас. В казарме кто-то выставил включённое радио в окно и из динамика зычный голос Александра Маршала призывал ливень «лить и всё залить», однако у нас не было не только ливня, но и самого мало-мальского дождичка.