– Да ладно вам. Назовите три самые интересные темы, на которые вам сейчас хотелось бы думать.

Она вопросительно посмотрела на него:

– Почему думать, а не говорить?

– Потому что говорить принято на определенные темы. И у меня иногда возникает ощущение, что эти темы очень слабо интересуют тех, кто о них говорит.

Она усмехнулась:

– Что же… Первую тему я уже изложила. Но золотом вы не занимаетесь. Вторая: откуда этот человек берет деньги? Но спрашивать об этом не принято. Третья: что вообще кроме денег его интересует? Но девяносто процентов людей, которых я знаю, интересуются или одним и тем же, или ничем. Мы можем как-то использовать это?

Соболь с серьезным видом кивнул:

– Да, можем… Я не интересуюсь золотом и едва ли заинтересуюсь, но мне будет интересно узнать, как вы организовали работу на Аляске, потому что я сам организую похожие вещи… Хотя… я вас обманул. Я занимался золотом. Несколько лет назад я с большим энтузиазмом мыл золото в Северной Калифорнии.

Ее лицо так и вспыхнуло удивленной улыбкой:

– А вы не опоздали лет так на сто пятьдесят? Почему именно там?

Он сказал, едва сдерживая свою улыбку:

– Потому, что я там часто бываю… потом, что мне нравится там… – он все-таки улыбнулся, – нет, я понимаю, что это похоже на анекдот о человеке, который потерял часы в кустах, а ищет под фонарем, где светлей. Но мне хотелось почувствовать себя одним из тех, кто возился там с золотом именно сто пятьдесят лет назад, когда оно было. Потому что со мной произошло то же самое, что с этими людьми. Потому что с раннего детства я знаю много историй – или легенд – о том, как люди приезжали в какое-то дикое, далекое место и добывали там желаемое. И они занимались реальным делом, не фантиками спекулировали! Я приехал в Америку, чтобы заниматься околокомпьютерным бизнесом, потому что тогда это было, как золотая лихорадка – новый рынок, на котором еще не все поделено. Не только ради денег. Ради денег мне следовало не выезжать из России ни на один день, потому что там тогда тоже были новые рынки, а у меня были бизнесы на этих рынках, и они приносили верные деньги. Но… – он чуть улыбнулся, постаравшись изобразить снисходительность к своим словам, и развел руками, – детские мечты о далеких краях оказались слишком сильны… Я вырос с этими мечтами. И я не возьмусь сказать, что в них было важней, в этих мечтах – деньги или возможность видеть мир. В детстве я собирал этот мир по крупинкам – по картинкам, по строчкам из описаний… А потом оказалось, что все в нем мне доступно. Это было… это было каким-то непрерывным восхитительным стрессом, и с тех пор он длится в хронической форме, и я так и живу в нем…

Он радостно засмеялся, глядя в ее неотрывающиеся внимательные глаза. Она несколько раз кивнула, словно подчеркивая понимание, но не улыбнулась – поняла, что он смеется не от иронии, а от восторга, что это серьезно. Потом сказала:

– Ваши мечты сбылись?

Он кивнул:

– Да. И не только про деньги.

– А про что еще?

Он пожал плечами:

– Сам толком не знаю. Эти мечты… это же не план, не расчет… не вещь… Это ощущение… – он замолчал, непроизвольно отведя глаза в сторону, вспоминая; потом снова посмотрел на нее, – я вот что вспомнил сейчас. Я как-то приехал в Калифорнию, чтобы разобраться с проектом, который финансировал, и понял, что все вложенные в него деньги просто потеряны зря. Но был момент… на одном перевале в Сьерра-Невада, в горах между Невадой и Калифорнией… я стоял там, и смотрел на восток. И вдруг подумал – да ведь передо мной лежит вся эта земля. До самой Атлантики! Я как будто видел ее всю сразу. И чего только в ней ни было… Осень стояла, теплый, солнечный такой день… пахло сухой травой и соснами… И вдруг я понял, что доехал до своей детской мечты. И все это пространство передо мной до самой Атлантики… Так много всего… Никаких денег не было тогда у меня в голове. Я помнил, что проект провалился. Но ничего не чувствовал по этому поводу. Чувствовал только, что добрался до своей детской мечты… Не до Штатов. Штаты оказались обычной страной, с кучей надоедливых проблем, какие всегда и везде есть у людей. Нет! Добрался до большого, открытого мира. Я ведь о том и мечтал в детстве, чтобы жить в этом самом мире, большом и открытом…