‑ Месье Жак, честь имею представить моего друга – великолепнейшего во всех отношениях человека: Андрея Сергеевича, ‑ при этих словах Гумилёва Андрей дурашливо кивнул, поглубже надвинув на лицо свою шляпу.

Консьерж неопределённо хмыкнул, но Гумилёв не унимался:

‑ Жак, мадам прибыла? Как она? В добром здравии ли? В настроении ли?

Француз сделал надменное лицо.

‑ Мадам прошла в апартаменты два часа назад и не выходила.

‑ О! ‑ Гумилёв поднял указательный палец вверх, ‑ И не выходила, ‑ и прыснул пьяным смехом.

Друзья неспешно, раскачиваясь из стороны в сторону, начали подниматься по лестнице, мурлыкая какие-то напевы. Ажурный парапет лестницы с одной стороны и стена с другой определяли амплитуду змеевидной траектории движения поднимающихся вверх мужчин. Остановились они на третьем этаже перед лакированной деревянной дверью. Гумилёв попытался позвонить, но получилось не с первого раза – надо было попасть пальцем в кнопку звонка. Наконец, прозвучал резко пищащий звук. Ждать пришлось недолго – минута, и дверь приоткрылась на цепочке – кто-то выглянул: улыбающаяся физиономия Гумилёва была пропуском, дверь распахнулась ‑ на пороге стояла Даша.

Андрей приподнял шляпу, но надевать назад не спешил: вид женщины заставлял задержаться взгляду ‑ платье для чая свободного покроя из легкого шёлка, под которым безошибочно угадывались формы тела, фишю из розового шифона, закрывающее декольте, и бант из лент под грудью – заставили мгновенно отрезветь гостя.

Многогранник в нём засверкал: будуарные образы из немых фильмов ‑ наследников серебряного века нахлынули на него – Вера Холодная, Бригитта Хельм, Вера Карали…

Хозяйка тоже опешила, увидев такого гостя: какое-то время она удивлённо смотрела на Андрея, не понимая, как он здесь появился.

Молчание нарушил Гумилёв:

– Голубушка Дарья Дмитриевна, разреши тебе представить величайшего представителя русского дворянства – Андрея Сергеевича Градова.

Даша тут же перевела взгляд на супруга – тот растянул рот в глупой извиняющейся улыбке:

– Прости, голубушка, мы немного выпили за нашу встречу.

Женщина вздёрнула голову, молча развернулась и ушла внутрь, оставив дверь открытой.

– Наверное, я не вовремя. Не смею беспокоить Вашу дражайшую супругу. За сим, позвольте откланяться, ‑ Андрей, наконец, надел шляпу, намереваясь покинуть своего «друга».

‑ Что Вы, голубчик, это просто неприлично. Вы должны посетить нас, ‑ Гумилёв начал толкать своего спутника в прихожую, уцепившись за его рукав. В результате Андрей сначала попал в небольшую комнату, с платяными шкафами, где он повесил на вешалку шляпу и поставил трость в корзину при вешалке. Далее он прошёл в гостиную – никого. За ним вошёл хозяин.

‑ Милости… Милости прошу, ‑ Гумилёв указал на диван около стола в центре комнаты. – Сейчас… Сейчас будет чай.

Однако первым делом он нетвёрдой походкой отправился к буфету. Покачиваясь, вернулся назад ‑ но уже с открытой бутылкой Courvoisier. «Наш русский чай», ‑ криво усмехнулся Андрей.

‑ Голубушка Дарья Дмитриевна, будь добра! Приготовь, пожалуйста, нам чаю, ‑ он смотрел мутным взглядом на закрытую дверь в соседнюю комнату.

В ответ ему была тишина, но если очень прислушаться ‑ еле слышное шуршание. Андрею больше пить не хотелось, свой бокал коньяка он крутил в руке, изредка делая совсем маленькие глотки. Зато Гумилёв опустошил свою порцию довольно быстро. Он откинул голову назад на спинку кресла и закрыл глаза. Прошло пять минут, и звуки мерного похрапывания убедили гостя – хозяин уснул.

Андрей развалился на диване и спокойно осматривал комнату: диван, буфет, большая люстра, комоды, камин, эстампы – типичная обстановка зажиточного буржуа. Он поставил бокал на стол, встал и подошёл к окну: бесконечный поток людей, авто, повозок по бульвару – бесконечный поток проходил внизу, также безразлично проходило мимо него время. Остановить его?