Перед глазами вставали картины из прошлого. Я смотрел на бегущее полотно асфальта, не особенно осознавая, что вижу. Случайно взгляд скользнул на приборную панель: на спидометре – 320 километров в час! После серпантина утратил бдительность и между делом разогнался не на шутку. Но ничего, крутых поворотов здесь нет. Впереди очередной плавный изгиб, я вхожу в вираж…

Из-за скал сразу за поворотом в глаза мне шибает ярким светом. Навстречу несется какая-то громадина, врубив все лампы, которые только есть на ее морде. Солнце еще высоко; зачем, к лешему, иллюминация?.. Фары огромные и яркие, слепят даже при дневном свете. Я сощуриваюсь, разглядывая дорогу. Слева мелькает пунктирная линия разметки, справа – часто стоящие бетонные столбики с красными светоотражателями на макушках. Я выравниваю курс после виража и встаю точно на свою полосу. Тормозить уже бесполезно, работаю одним штурвалом. Вижу линию разметки и столбики. Все в порядке, мы с грузовиком разъезжаемся.

Но, не долетев каких-то ста метров до меня, он вдруг сдвигается на мою полосу. Замечаю его резкий рывок, по глазам вновь бьет светом. В следующий миг его левая половина уже на моей полосе.

Прокручивая это в ретроспективе, понимаю, что на автоматизме иного маневра сделать было невозможно. Вверх оторваться не успел бы, да и подъемные ускорители были не активированы, а слева угодил бы в стену скал. Пейзаж справа выглядел приглашающе, несмотря на метровую высоту столбиков – за полсекунды не перепрыгнешь. Казалось, есть шанс вписаться между ними и не задеть. Сумасшедшая иллюзия, но в те полсекунды ничего другого у меня в голове не было.

Рефлекторно дергаю штурвал вправо до упора и жму на газ. Оверкар моментально становится ребром, его сносит с дороги, свет фар грузовика гаснет. На сетчатке вторично за сегодня остаются выжженные пятна, и я еле вижу, куда меня несет.

Рефлекторно выравниваю штурвал и торможу. Оверкар задирает нос, появляется страшная вибрация из-за того, что лечу я теперь над какими-то грядками, а не над гладким асфальтом. Подкидывает вверх-вниз на каждой кочке. Спешно набираю высоту, чтобы меньше трясло, и продолжаю тормозить. Руль креню влево, к трассе. В конце концов, снижаюсь и останавливаюсь перед самыми столбиками на обочине.

Вываливаюсь наружу, полуслепой и полумертвый. Руки в спазме держат воображаемый штурвал.

Выйдя из машины, я бросился назад к тому месту, где чуть не был убит грузовиком. Не знаю, что меня туда несло – ничего примечательного там не было. Стояли, как и вдоль всей полосы, массивные бетонные столбики, белые с черными полосками. Вдалеке виднелся злосчастный изгиб, а на самой трассе было пусто и тихо. Грузовика и след простыл.

Черт знает, что было в башке у этого психопата. То ли пьян, то ли заснул, наркоман конченый… По правилам должен был остановиться и помочь мне, но он, тупорылый, будто и не заметил, что натворил. Сообщить бы о нем в полицию, да только у меня еще раньше права отберут за двукратное превышение скорости и езду с антирадаром…

На середине пути я пришел в себя и замедлил шаг. В один момент я все, наконец, осознал. И свою глупость, и безумную удачу, и то, что в эту секунду лежать мне недвижно в искореженном и горящем куске металла где-то на поле. Однако ж я стою здесь, невредимый, вдыхаю прохладный, душистый вечерний воздух и совершенно не понимаю, как так все сложилось…

Сердце колотится просто бешено, а за ним и тело начинает трясти. Животный, дикий страх накрывает меня и сковывает движения. Стучат зубы, к потному телу противно прилипает одежда. В оцепенении я шагаю, тупо уставившись на столбики и абсолютно ничего не соображая. Мои шаги отбивают сильные доли сердечного ритма. Шумно скрежещет щебень под подошвами.