–Что?! – «Кадет» надулся так, что, казалось, сейчас лопнет.

–Успокойтесь, господа,– призвал к порядку мужчина в круглых золотых очках, аккуратной черной бородкой и усами, явно иудейской наружности. – У нас дискуссия, а не кабацкая свара. И вообще, давайте о рабочем движении, которое заявлено в нашей сегодняшней программе.

Это же сам Мартов. Юлий Цедербаум, если точнее, подумал Бабочкин. Ага, и Казимир Львович здесь, удачно я почитал газетку.

Яхновский теперь был тоже при бороде, как и его хозяин, только рыжей, с густыми бакенбардами, хотя раньше растительности на лице не имел вовсе. Вероятно, хотел спрятаться за густой «шерстью» от мира. Но Солист сразу его узнал: глаза никуда не денешь, оттопыренные уши тоже, словно их кто-то отодрал. И конечно, нос – выпирающий, подвижный и почти всегда мокрый, как у Русской псовой борзой.

–К черту рабочее движение! – не унимался студент. – Нужна немедленная революция, пока у рабочего в руках винтовка. Потом будет поздно. А вы, меньшевики-реформисты, призываете к соглашательству с режимом. Вот Старик… Где он, кстати?

–А черт его знает, – ответил мужчина в клетчатом пиджаке и таких же штанах «для гольфа», – наверное, опять в немецкое посольство побежал, просить о скорейшем разгроме России, можно подумать это что-то даст. Я тоже считаю, как господин Мартов, что легитимные методы борьбы с властью более продуктивны, нежели революционный бунт.

–Вы, господин, Юзевич, потому так рассуждаете, что у вас в Орловской губернии несколько поместий и земли глазом не охватить, – парировал студент.– А большевики предлагают национализировать все земли. И это справедливо!

–Верно, Макар Иванович, – сказал оппоненту студента Мартов, отчего тот от удовольствия зарделся. – Мы меньшевики предлагаем программу муниципализации – передачу всех земель в распоряжение органов местного самоуправления. Что касается революционной агитации в войсках, то от нее, разумеется, отказываться нельзя. Но призывать человека с ружьем к бунту, это безрассудно, господа. Его палец, по фронтовой привычке, не дрогнет на спусковом крючке винтовки и тогда Россия зальется кровью.

–Нет, и еще раз нет! – С правого крыла полукруга встал мужчина средних лет в изумрудном галстуке поверх белоснежной рубашки. На голове у него была обширная плешь в обрамлении золотой подковки редких волос. – Смею вас заверить господа, что Старик не побежал, как здесь утверждают, в немецкое посольство. И вообще, разговоры о продажности нашей партии германцам – полная чепуха. Да, в данной ситуации немцы могут быть полезны, стать временными попутчиками, но не более того.

–А марки и франки откуда ваша большевицкая партия черпает, товарищ Полтавский, из какого такого колодца? А газетки свои на чьи средства издаете? – ехидно осведомился Макар Иванович.

–Да, да, мне тоже сие очень интересно,– поддержал Юзевича студент.

–Я не обязан давать вам отчета, господин Коромыслов, – обратился большевик к «чахоточнику». – Здесь все присутствующие имеют средства из определенных кругов, не святым же духом пробиваться. Нам помогают некоторые банковские и коммерческие структуры, разделяющие наши политические взгляды, что здесь такого? Да, мы продолжаем выпускать в Берне газету «Социал-демократ», подпольно издаем в России «Нашу газету», «Прикубанские степи», журнал «Голос печатного труда» и так далее. У немцев же мы денег не берем.

–Напрямую, конечно не берете, – не унимался студент Коромыслов, – но пользуетесь их услугами, а это тоже деньги.

–Какими услугами? Можете привести пример? Вас, Коромыслов, нужно даже не привлекать к суду, а сечь как паршивого кота, за такую подлую клевету. Вы мерзавец, Коромыслов!