«Эльзасец, фронт тебя зовет!» Обложка немецкой пропагандистской брошюры 1942 года, выпущенной после выхода закона об обязательном призыве эльзасцев в вермахт
На Восточный фронт. Отъезд солдат 138-го полка альпийских стрелков из учебной части в Леобене, Австрия. 22.01.1943
Встреча с двумя поляками, принудительно призванными в вермахт
Эти двое поляков были из Верхней Силезии. Их призвали насильно, так же как эльзасцев и мозельцев. Их звали Гоч и Каня. Гоч попросил меня рапортовать за него, так как он плохо говорил по-немецки. Каждый вечер унтер-офицер приходил в спальню перед отбоем, и надо было отдать рапорт: «Jäger Gotsch zum Stubendienst kommandiert meldet: Stube 9 belegt mit 11 Mann und ein Obergefreiter, Stube gereinigt, Spinnte verschlossen, alles in Ordnung!» («Дежурный по комнате рядовой Гоч докладывает: в комнате № 9 находятся 11 солдат и один старший ефрейтор, комната убрана, тумбочки закрыты на ключ, полный порядок!»)
Унтер был настоящим фанатиком – он влезал на стул, чтобы проверить, вытерли ли мы пыль с лампы. Этот цирк повторялся каждый вечер. Утром он будил нас свистком и криком: «Рота, подъем!»
Гоч рассказал мне, что в сентябре 1939 года он был солдатом в польской армии. В течение двух недель он стрелял в немецкие танки. Он спрашивал меня: почему французы не помогли полякам? Я сказал, что мы не могли ничего поделать. Он ответил: «Тогда не надо было ничего обещать!» Ведь французы заключили договор с Польшей – если Германия нападет на Польшу, французы должны атаковать Германию. Но они этого не сделали. А я сказал ему: «Мы с вами в одинаковом положении, немцы и нас оккупировали, они уже в Париже». Гоч считал, что французское вмешательство в сентябре 1939 года могло изменить ход войны. К несчастью, французская армия предпочла оставаться в обороне.
Рождество 1942 года
Праздники 1942 года были невеселыми, в России у Сталинграда шли тяжелые бои. В казарме Рождество не праздновали, из-за того что немцы в России несли тяжелые потери, но о поражениях не говорили, только о победном отступлении. Красивых слов было много, но результат от этого не поменялся. Германия с каждым днем увязала все глубже, ситуация становилась все серьезнее, а платили за это мы.
В день Рождества я встал спозаранку, еще до того, как все остальные солдаты проснутся, надел парадную форму с фуражкой и вышел в город. Там я пошел на рождественскую мессу в Леобенский собор. Это напомнило мне былое, и я почувствовал себя почти как дома. Потом я пошел в кафе и позавтракал. Благодаря продуктовым карточкам, которые мне прислала моя тетя, я смог купить булочек – верх роскоши в эти трудные времена. Мне также удалось избежать наряда на чистку картошки, поскольку это обычно происходило утром в воскресенье. Я вернулся в казарму в середине дня как ни в чем не бывало.
Через несколько дней – ужасная новость. Наше военное обучение подходит к концу, и теперь мы должны будем ехать на фронт. Куда нас пошлют, никто не знал, но все были уверены, что речь идет о русском фронте.
Отъезд в Россию
Нас записали в маршевую роту, и 1 февраля 1943 года мы отправились на Восточный фронт. Мы были вместе с одним приятелем из Кинцхайма, которого тоже послали в Россию, Раймондом Стадлером, поэтому я чувствовал себя не так уж одиноко. Нас погрузили в вагоны для скота. Мы должны были ухаживать за лошадьми, которые тоже ехали в Россию. Надо было их кормить (их было около десятка) и поить водой, которую мы должны были добывать на остановках по маршруту следования поезда.
Мы не знали, куда нас везут, но я видел два вокзала – Брно и Лов,