– А как быть?

– Своему товарищу в карман сходи! Если терпеть уже не можешь! – кричал прапор.

Горин кричал всегда. Никто и никогда не слышал его нормального голоса. Только крик. Не раз он на службу закатывался пьяный и наливал сержантам. Они тихо сидели в своем кубрике, тогда-то новобранцам и разрешалось свободно сходить покурить или посетить туалет. Много ли солдату нужно? Как-то один раз сержант Иванов увидел на шее Николая серебряную цепочку с иконкой.

После утренней зарядки подкараулил Николая и прижал его к стенке за казармой:

– Снимай! – крикнул сержант, дыша своим перегаром новобранца в лицо.

– Нет, – чуть слышно ответил последний.

– Ты, сука, офигел? Цепочки носить в армии запрещено!

– У других тоже ведь есть, – вновь прошептал новобранец.

После этих слов Николай получил в живот и согнулся пополам. Потом последовало пару ударов по корпусу. На глухой крик, из кубрика выглянул младший сержант Матназаров и увел Иванова в кубрик. Горин часто шутил, называя Матназарова – человеком с ругательной фамилией. Так в армии Николай первый раз получил пилюлей, после них отправился спать. Утром к нему подошел Иванов и попытался извинить за вчерашний инцидент. Только выдал все так, словно это Николай был во всем виноват.

За три дня до присяги взвод усердно гоняли на плацу, даже следил за их занятиями замполит части. Маршировать у всех получалось нормально, но когда майор увидел, как новобранцы выходят из строя, просто впал в ужас. И велел продемонстрировать Матназарову, как правильно это делается. Тот покорно исполнил приказ. У майора глаза на лоб полезли от увиденного:

– Сержант, ты сам не умеешь! Как ты можешь учить чему-то молодых бойцов? Какой мудак тебя сюда направил? Они там совсем, что ли охренели? – разорялся офицер. И весь следующий час уже учил сержанта выходу из строя.

За день до принятия присяги весь взвод сидел в казарме, и наизусть заучивали ее. Многим это пригодилось. Вечер того же дня всех построили на взлетке и велели взять свои подушки.

– Сегодня вы еще запахи, но завтра станете – духами. Сейчас мы будем выбивать из вас эти запахи. Взвод готовься! Огонь! – ликовал сержант Иванов.

После этих слов ребята кинулись дубасить друг друга подушками. Было очень весело. После этой традиции все отправились спать.

В день принятия присяги был сильный и мокрый снег. Кто первый принимал присягу, еще успел ее прочитать по листку, остальным же приходилось ее вылавливать из своей памяти. Новобранцы стояли и смеялись над собой, кто чего только не насочинял. Но все прокатило. На присягу ребятам были выданы автоматы, держали их в руках впервые. И когда пошли в курилку на перекур не знали куда их деть. С автоматами дурачились – изображали, будто на войне. Крутились и прыгали по снегу, делали вид, что стреляют по неприятелю и кидают в него гранаты. Вели себя как малые дети, для них это была игра – они не понимали, что приняв присягу, сделали серьезный шаг вперед. Офицеры же наоборот понимали и ничего не говорили.

Вечером новобранцам, к кому приехали родители, были выданы увольнительные записки на сутки. Остальные же остались в кубриках. К оставшимся в казарме солдатам, ребята принесли домашнюю еду. Пару человек, даже пронесли водки. В тот вечер Николай впервые напился в армии, но не в последний раз.

Утро началось опять в шесть утра с зарядки, но уже после завтрака взвод пошел не на плац, а повели их в автопарк, где проходил общий развод всей части на работы. Ребята были уже полноценными солдатами. В первый раз новобранцев послали красить столбы, на которые была натянута колючая проволока. Столбы все были покрыты инеем и не красились, краска просто не приставала. Но был приказ – красить! И они красили!