Тим отблагодарил капитана Изгимина поклоном, и тот сразу же приказал своим людям помочь затащить багаж посла на лодку. Тим позволил тащить им всё, кроме самоцветника и личной кипы пергаментов.

Пока грузились, Изгимин потихоньку присмотрелся к новым людям. Тим краем глаза заметил, что капитан пристальнее всех следил за Поляном.

– Готово! – объявил Изгимин, подойдя к Тимберу, стоявшему на причале у лодки. Зоркий взгляд капитана скользнул по ссадине, полученной Тимом в заброшенной избушке.

Усач приказал одному из помощников сесть на вёсла, а прочих оставил дожидаться парома и «приглядывать» за спутниками посла. Тимбер чувствовал, что Агидаль смотрит на него, но не поднял взора.

Нуониэль сел в лодку и вцепился в самоцветник и свою кипу с письменами. Капитан устроился на корме, спиной к левому берегу. После того, как судёнышко оттолкнули багром, а гребец заработал вёслами, Тимберу отчего-то стало легко и приятно внутри. Он расслабился, опустил руку за борт и коснулся пальцами прохладной речной воды.

– Господин посол, – серьёзным тоном обратился к нему Изгимин, – насколько я могу судить, ваш путь с далёкого полудня оказался полным неожиданностей. Но теперь вы под защитой посадника Лироди и его гарнизона. Можете спокойно рассказать мне всё.

Агидаль, наблюдавший за удаляющейся лодкой, видел, как Тимбер что-то отвечал капитану. Тот, подавшись вперёд, внимательно слушал собеседника, а потом обернулся и долго смотрел на людей, оставшихся на левом берегу. Агидаль ясно видел, как начальник гарнизона Лироди смотрит на Поляна Красного.

Глава 7 «Плинфа»

Подобных стен Тимберу ещё не доводилось видеть: тёмные плоские кирпичи, чем-то похожие на лежащие книги, один за другим тянулись от угла до угла комнаты. Толстый слой светлого раствора разделял эти дрожащие линии, отчего помещение казалось полосатым от пола до потолка. Нуониэль мысленно сравнил стены с разлинованным для письма пергаментом. Только разлинованным криво, жирными линиями, идущими столь близко, что между ними ничего и не напишешь.

Тим сидел на тёмном дубовом стуле с высокой спинкой, обитой чей-то рыжей шкурой. На столе перед ним – высокий латунный кувшин и перевёрнутый кубок. Затепленный каганец в углу одиноко похлопывал робким пламенем.

Тимбер срезал бечёвку с куля своих записей:

«…Далее на тропинке жухлая листва от молодого дубка, что растёт в десяти шагах одесную…» – прочитал про себя Тим первый попавшийся лист и задумался. Руки сами потянулись за ножницами, и вот молодой посол уже ритмично щёлкал резцами, отхватывая от пергамента маленькие кусочки.

В дверь постучали. Вошёл Агидаль. Посыльный отблагодарил человека, который провожал его и рухнул на кровать в углу.

– Зуб даю – ты сгораешь от любопытства, – сказал Гиди не самым дружелюбным тоном. – А ещё прикидываешь: отблагодарю али нет, за то, что ты не забыл сообщить этим громилам обо мне. Ведь могли и меня вслед за Поляном в темницу кинуть. И весёлый же ты парень! Красный это заметил.

– А ты, видимо, не заметил мёртвых волков, когда варварийцы ушли, – пробубнил Тим, продолжая чикать ножницами.

Агидаль встал с кровати и медленно подошёл к столу. Тим продолжил:

– Красный не сокрушался, когда рассказывал о своём «подвиге» в какой-то конюшне. Убил беззащитных животных, так же как варварийцы убили волков в клетках. А я всё ещё чувствую, как остывает кровь Белки на лице.

– Мы обещали ему! – вскрикнул Гиди.

– Я ничего не обещал этому убийце! – не оборачиваясь на посыльного, буркнул Тим.

– Не обещал? – ухмыльнулся Агидаль. – Чего же тогда листочки кромсаешь?

Тимбер перестал щёлкать ножницами, но в глаза собеседнику всё равно не посмотрел.