Через несколько минут компания вышла к причалу на левом берегу. Он больше смахивал на большую купальню, хотя здесь имелось несколько шалашей и огороженное булыжниками место для костра, с подвешенным над ним котелком.

Сбыва и Улень растянулись в шалашах, а Гиди и Полян сели на пеньки у котелка. Люди смотрели на городок, отдыхали. Тимбер чувствовал, что вот-вот что-то случиться. Что-то неразрешённое, тянущееся из заброшенной избушки готовилось прорваться. Кто-то должен был заговорить.

Внезапно, Улень, лежавший в шалаше на сене, вскочил и замер, будто прислушиваясь. Сбыва Дело что-то ему сказал, но тот замычал и поднял палец, приказывая молчать. Спустя минуту Тимбер ощутил дрожь земли, а до его ушей донеслась тяжёлая поступь спешащих коней.

Полян кинулся в кусты, но не успел спрятаться: к пристани выкатила дюжина всадников. Спины гнедых коней покрывали попоны из голубой шерсти. Тела ездоков были закованы в начищенные зерцала с гербом Лироди: ощетинившимся ежом, сидящим на пирамидке из девяти кружков. Из-под кожаных шлемов с железными оковками и заклёпками сурово взирали хмурые бородачи. К ногам у ратников были прикреплены маленькие деревянные щиты чем-то похожие на треугольные паруса. У каждого наездника за спиной висел большой колчан с метательными копьями. Один держал в руке голубой пра́пор с серебряным изображением герба.

Ведущий всадник скакал не в зерцале, а в многослойной кожаной кирасе, красиво выделанной под узор, схожий с рыбьей чешуёй. На груди у него лежала переплетением тысячи серебряных нитей увесистая пектораль – символ немалого достатка. Как только его конь остановился, всадник снял лёгкий кожаный шлем, напоминающий голову щуки.

Двое всадников спешились и немедленно подскочили к ведущему. Один из них поставил подле коня деревянную табуретку, а другой приподнял руки, застыв в странной позе. Начальник всадников привстал в стременах. Тот, что стоял неподвижно, быстро схватил ногу своего господина, перенёс её через круп коня и поставил на табуретку. Остальную часть спешивания, важный всадник удосужился завершить сам. Он не глядя подал снятый шлем помощнику, сделал несколько шагов вперёд, уткнул кулаками руки в боки и осмотрелся. Этот человек недовольно помял губами, отчего длинные кручёные усы его поочерёдно поднимались и опускались под большими пунцовыми щеками. Заметив у шалашей украшенный самоцветами длинный ларец, главный всадник вытянул шею, округлил свои маленькие глаза, а тело его как-то само стало приближаться к дорогой вещице. Кулаки отнялись от боков, раскрылись и поплыли вперёд, желая взять занятную находку.

Наперерез главному всаднику вышел Тим.

– Несите свет сквозь тьму, – произнёс нуониэль.

Усач оторопел. Он ещё раз осмотрел присутствующих, будто желал удостовериться в том, что ему не послышалось столь странное приветствие.

– Свет несёт меня, – не без подозрения ответил он и совершил какое-то едва-заметное движение телом, которое вероятно, должно было означать поклон. – Капитан гарнизона Лироди господин Изгимин Бастиан к вашим услугам.

– Посол Лойнорикалиса Тимбер Линггер, – поклонился в ответ нуониэль и протянул латунный футляр с назначением.

Капитан всмотрелся в веточки нуониэля. Нахмурившись и странно вывернув голову, он взглянул на футляр. Потом он снова перевёл взгляд на веточки Тима, а затем ещё раз глянул на окружающих.

– Простите, ваше высокородие, – мягче сказал капитан и поклонился Тимберу на этот раз довольно низко, – но давайте оставим все свитки писарям! Я рад нашей встрече. Полагаю, вы держите путь в город. С удовольствием разделю с вами оставшуюся дорогу, хоть она и ничтожна.