– Ну как, – хлопнул Тима по плечу Гиди. – Топаем?

Нуониэль опустил голову, открыл глаза и сделал самый долгий выдох в своей жизни.

– Тянуть-то нечего, – снова заговорил посыльный. – Али чего нового намыслил?

– Нет, – счастливым шёпотом ответил Тим. – Так… О весне подумалось!

Тим будто стряхнул с себя невидимую пыльцу всей прошлой дороги и глянул на скромный багаж.

– Этот мешок тебе за плечи, а этот мне, – показал нуониэлю Гиди. – Ещё мешочки на пояс: тут три маленьких и два побольше. Выбирай.

Тим взвалил на себя мешок; тугая верёвка шершаво впилась в плечо сквозь накидку и рубаху. Навесив груз на пояс, Тим глянул на меч брата.

– Ах, да! – почесав затылок, отозвался Агидаль. – Эту бандуру сам неси!

Тимберу пришлось несколько раз снимать с себя все вещи и даже плащ, чтобы приладить второй пояс с мечом должным образом. Намучившись с оружием, нуониэль плотно обернул его кожей, перевязал бечёвкой в нескольких места и закинул за плечо под мешок.

– Гроза лесных воров! – сплюнул Гиди, осматривая бравого спутника.

Нуониэль стоял, коряво расставив ноги, чтобы не упасть под тяжестью поклажи. Руки он тоже развёл в стороны, и от этого походил на какую-то пузатую ёлку; благо веточки на голове прекрасно завершали комичный образ.

Агидаль ловчее управился со своей частью вещей. В завершение, посыльный взял в правую руку заранее приготовленный походный посошок, что он смастерил из жерди от волчьей клетки. Двигался нагруженный человек так естественно, будто был для этого рождён.

– Ну, бери! – сказал Агидаль Тиму, подойдя к длинному ларцу, украшенному камнями. – Ты за один конец, а я за другой. Только, чур не дёргать при ходьбе!

Тим, грузно ступая, покачиваясь из стороны в сторону, приблизился к самоцветнику, кряхтя наклонился и, неуклюже взяв его за середину, снова выпрямился.

– Сам понесу, – серьёзно ответил нуониэль, на что Агидаль улыбнулся одним уголком рта и на мгновение закатил глаза.

– Ну, потопали! – пожал он плечам.

Тимбер медленно пошёл к деревьям. Ларец выскальзывал у него из рук, ветки цеплялись за наплечный мешок, а гарда меча успела запутаться в веточках и теперь упиралась в затылок. Гиди проводил взглядом нерадивого спутника, а потом поднял с волчьей могилы бутылочку с целебным соком, спрятав её в один из мешочков на поясе.

За́ полдень остановились на отдых. С непривычки Тим измотался и не хотел заниматься костром. И хоть день стоял влажный, прохладный, путникам не требовался огонь, чтобы согреться: под тяжестью груза они взмокли.

– Знаешь, властелинчик, – начала Гиди, сидя напротив Тима, и ощипывая подобранную ветку, – подлый ты оказывается нуониэлишка!

Посыльный достал нож и стал нарезать им стружку, складывая всё аккуратно в кучку.

– Часа три шли, а ты и словом не обмолвился, – пожурил спутника посыльный.

– Ты тоже, – ответил ему Тим, развалившийся в корнях кривой сосны. Юноша лежал с открытым ртом, положив руку на грудь.

– Я? – удивился Гиди. – Так ведь я обиделся! А ты – подлый! Зная, что я с тобой не разговариваю, нарочно мне ничего не скажешь, а прёшь с этим своим сундуком и пыхтишь.

– На опушке ты разговаривал.

– То не в счёт – то по делу! А тут? И я бы скинул всё на то, что переход тяжкий выходит: то чаща, то буерак! Да только гляжу на твою ветвистую рожу и чую, что сильно ты рад всему происходящему. И даже суровая дорога тебе мила.

Тим приподнял голову и посмотрел на собеседника с прищуром.

– Вряд ли найдётся глупец, радующийся тяжёлой тропе, – произнёс Тимбер.

– То-то и оно! – заулыбался Гиди, доставая из мешочка на поясе огниво и кресало. – Весёлого вокруг мало, а ты аж расцвёл.