Он списал это на не к месту нахлынувшую ностальгию (он, как-никак, пережил свое первое космическое путешествие, ставшее полнейшим разочарованием), сел в остановившийся снаружи зала ожидания космопорта состав «SkyTrain», но поехал не в арендованную родителями квартирку, а на междугородный вокзал.

Оттуда Марк купил билет до сто тридцать пятого разъезда, приткнувшегося на пути к сибирской «Мекке» всех научфилов – городу Иннограду. Он не мог вспомнить, слышал ли раньше об этом разъезде, но про Инноград ему точно было известно. Там находились две самые крутые в мире академии, где готовили и натаскивали лучших инженеров, изобретателей, физиков-теоретиков и прочих гениев научной мысли.

Когда поезд практически беззвучно остановился, качнувшись на магнитной подушке, и с шипением отворились прозрачные двери, оглушенный внезапно нахлынувшим зовом Марк сошел на перрон и огляделся. Он выглядел растерянным, но внутри крепла уверенность.

Нужно было следовать по бетонной дороге, идущей по окраине поселка, до старой вертолетной площадки, откуда сотню лет назад взлетали вертолеты с вахтовиками. Дальше в лес, полный комаров и хищников покрупнее, пока не упрешься в болото. И вот тут начиналось самое интересное.

Марк моргнул, потряс головой, будто молодой бычок на лугу, которого заели оводы, и пораженно уставился на черный тоннель, уходящий в неизвестные глубины. Трава вокруг была истоптана сотнями человеческих ног. Позади входа в неизвестность простиралось бескрайнее болото, с темными окнами воды.

Зов стал невыносимым, всепоглощающим. Марк испугался, что снова впадет в беспамятство, и схватился за голову. В этот момент он осознал, что сумок, с которыми он не расставался во время космического путешествия, больше нет, он выбросил их по пути сюда. Руки были грязными, как и ноги по колено.

– Да что же это… – начал было несостоявшийся космо-курортник, а в следующий момент он уже оказался внутри.

Тихий гул вентиляции, десятки оторопелых лиц, не менее уставших и испачканных, чем лицо Марка, гофрированная труба, служившая им коридором, и голос в голове, настойчиво требующий поторопиться.

Марк догадался, что с минуты на минуту это начнется. Но что?

Галактика вспыхивала и мерцала, переливалась огнями и вибрировала, вздрагивала и замирала на краткие мгновения, длящиеся не больше тысячелетия. В ней бурлила жизнь, как разумная, так и не обладающая разумом. Она дышала, закручиваясь в безостановочном танце, несясь через вечный мрак вселенной.

Такой видел галактику Аналитик. Такой он ощущал ее сотнями тысяч незримых щупалец, раскинутых по живой Спирали. Аналитик был слеп, и он был один, хотя все, включая Наблюдателей и Старших цивилизаций, считали, что их много. Его чувствительные и тонкие, словно нити, нервные окончания разрослись в пространстве, оканчиваясь каждый раз еще одним Наблюдателем. Они упирались в их глаза, уши и другие органы чувств. Они, вопреки известным молодым цивилизациям законам физики, мгновенно передавали импульсы от Тал’Эмот.

Аналитик уже забыл, как долго он существует и кем был изначально. Его больше не восхищала красота и упорядоченность галактики. Он уже не боялся Основателей, их гнева и наказания за возможную неточность. Он лишь ощущал вибрации жизни, разбирал их на атомы, изучал и создавал вариации. Если одна из них выходила за границу допустимого, об этом немедленно узнавали Арак-Ун-Дора.

Сбор и обработка невообразимо огромных объемов информации – единственное, что осталось Аналитику, единственное, что осталось от него. Он стал информацией, познающей самое себя.