Голос его вдруг смягчился:

– Мальчик, не гляди на меня так удивлённо. Ты ведь мечтаешь быть счастливым? Размышляй над моими словами, со временем ты поймёшь их смысл. И ещё – ты поможешь завершить переписку священных писаний, вместе с другими учениками. Ну, а пока ступай и ничего не бойся. В этом мире всё идёт своим чередом, иногда самый беспомощный человек становится непревзойдённым воином… Если есть намерение, будет и прозрение.

Потом он обратился к молодому монаху:

– Отведи его к нашему повару, пусть накормят. Но, когда есть выбор: есть или голодать, лучше не есть… Голова будет более ясной.

Путагу снова пошёл по длинным коридорам, полным освежающей прохладой. Всё внушало мальчику чувство благоговения и возбуждало интерес. Это место казалось ему волшебным. Им встречались другие монахи, похожие друг на друга, их отличала ровная осанка и твёрдая походка, делающая монахов похожими на глубоко сидящие корнями в земле деревья на аллее храма. Головы их были тщательно выбриты.

– Подожди здесь, пока я схожу к брату Камэ, – сказал монах-проводник, удаляясь в одну из комнат.

Путагу опустился на длинную деревянную скамью, стоящую вдоль стены. Монах вскоре вышел и вынес свёрток с монашеским одеянием, в его глазах светились участие и забота.

– Надень это после того, как омоешь тело.

Он кивнул в сторону другой комнаты, дверь которой была приоткрыта. Там стояла большая каменная продолговатая чаша уже наполненная водой. Купание окончательно расслабило и успокоило Путагу. Потом мальчику была предложена пища, состоящая из риса, плодов и куска рисовой лепёшки. Он запил всё каким-то душистым напитком, подкрепившим его силы. Затем Путагу вновь был отведён монахом в комнату, где находились другие ученики. Ему показали его ложе на полу – циновку и полотняную простыню. Тут же рядом занимались своей работой ученики храма, старого монаха в комнате не было, и Путагу не поручили никакой работы. Мальчик был рад своему соседству: ведь он долгое время не общался со сверстниками, а только с немногословным самураем Сато. Он сначала робко присел, потом с наслаждением растянулся на циновке, подложив под голову валик из простыни. Веки быстро сомкнулись, сознание затуманилось, но Путагу успел подумать:

– Что только я не пережил с того момента, когда потерял родину? А ведь я был тогда ещё так мал… Увижу ли я вновь землю своих предков? Сколько времени прошло с тех пор, как отец выпустил мою руку из своих рук?

Мальчик спал, и ему снилась далёкая страна Бохай, где каждая вершина сопок, каждый стебель травы, каждая птица и зверь в тайге звали его: «Путагу, вернись! Мы ждём тебя, ты нужен своей земле…»

Долгожданный момент настал – Путагу стоял на палубе корабля, который готовился причалить к родным берегам, но ждут ли его там, помнят ли?

Воспоминания Путагу прервали его спутники-самураи, бесшумно появившиеся в темноте перед ним на палубе корабля. Они как всегда были в полном боевом снаряжении. Юноша-бохаец никак не мог привыкнуть к тому, что даже во время сна самураи не расстаются с оружием, особенно в пути. Немногословные, всегда собранные и готовые к любым испытаниям, трое японцев подошли к Путагу, не задавая лишних вопросов. Бездействие на корабле явно их угнетало. Какие могли быть вопросы, если корабль с повисшими парусами продолжал стоять на месте посреди «мёртвого» штиля; только рулевой, обнимая руль, как любимую девушку, старался не заснуть. Путагу рассматривал корабль, прислушиваясь к поскрипыванию деревянной палубы.

Старший из самураев – Мацумото ощутил сердцем волнение Путагу и посчитал нужным сказать: