Мацумото хмурился, он был удручён произошедшим. Как воин, он знал, что в схватке может быть любой исход, предусмотреть всё было невозможно. Старший самурай дал несколько отрывистых команд: женщин посадили на лошадей, а Путагу осторожно подняли на коня Мацумото. Отряд медленно двинулся к месту своей стоянки, где их ожидал проводник. Когда рассвело, колонна отправилась в путь по дороге, а не по таёжным тропам. Раненых везли на повозке, которой управляли женщины. Проводник присматривал за ранеными и ворчал на женщин, когда они плохо справлялись с лошадьми и повозку трясло.

Самураи окружили повозку и молча следили за происходящим, не находя способа как-то ещё помочь. Больше всего переживал Мацумото, это было непривычное состояние для невозмутимого самурая. Он видел, как Путагу прикрыл своим телом женщину, Мацумото поступил бы так же, не раздумывая. Что-то было в этом юноше такое, что вызывало у старшего самурая незнакомое чувство родства душ…

Если ты любишь смотреть на звёздное небо,

Значит, у тебя в груди бьётся живое сердце,

Оно созвучно великой Вселенной.

К исходу дня, двигаясь без остановок, колонна по указанию проводника начала подъём на сопку. На вершине её стояло деревянное строение. Этот дом походил не на простое жилище, а больше на храм неведомой самураям религии. Проводник уверенно подошёл к двери и постучал, дверь быстро открыли, как будто ждали. Видно было, что служители храма чувствовали себя достаточно защищёнными от непрошеных гостей. Никто ничего не спрашивал у проводника. Потом и ворота широко распахнулись, повозка въехала во двор храма. Проводник поприветствовал человека, встречающего путников:

– Благополучия тебе, Арну! Давно я тебя не видел. Как высоко ты забрался от земли и далеко от людей.

– И тебе благополучной жизни, Ираз, пусть будет спокойным твоё сердце. Разве это высоко и далеко? Ты ведь нашёл меня, найдут и другие, когда потребуется. Если скажу тебе, что собираюсь пойти на другой конец земли, ты пойдёшь со мной?

Проводник всерьёз воспринял эти слова, его невозмутимость сразу улетучилась, и он взволнованно спросил:

– Ты услышал зов сердца? А другие шуби туда собираются?

– Да, уже собралось больше двух сотен человек. Начали готовиться…

Женщины, в отличие от самураев, понимали, о чем говорят проводник и незнакомец. Их разговор был недолгим – раненым нужна была помощь. Проводник поспешил попросить об этом своего знакомого:

– Арну, помоги раненым, юноша очень плох, а старику уже легче.

Самураи спешились и окружили повозку, они молчали, но у них было предчувствие скорой смерти Путагу. Женщины тоже обеспокоенно всматривались в его осунувшееся лицо, а юноше становилось всё хуже и хуже. Арну подошёл к повозке и взглянул на раненых и сказал:

– Несите его в храм.

Самураи без перевода поняли, что надо сделать, и бережно унесли Путагу. Старик оставался в повозке, он был в сознании, и было заметно, что жизни его уже ничто не угрожало.

Самураи оставили юношу в комнате, ярко освещённой факелами. Арну пригласил зайти Ираза и девушку, почему-то посчитав, что это близкий человек для раненого. Осмотрев Путагу, он с горечью сказал:

– Я бессилен чем-то помочь…

Ираза это заключение не убедило.

– Ты сможешь, Арну, сможешь. Я уверен в этом! Юноша не доживёт до утра. Ты хочешь разгневать Небеса? Шуби так не поступают…

Было заметно, что спокойного Арну задели за живое эти слова, а Ираз продолжал:

– Молодой воин спасал беззащитных женщин. Вот её, – Ираз показал на девушку, – он закрыл от стрелы, приняв стрелу в свою грудь. Ты будешь спокойно смотреть, как он умирает? Решайся, сделай что-нибудь!