Сокровище Опустошителя Ирина Гофман (Соня Сэнь)

1. 1

Должно быть, моя судьба предопределилась в тот день, когда я потеряла мать. Или даже задолго до этого – когда родители, талантливый ученый-физик Алексей Вьюгин и его молодая жена, геолог Ольга Вьюгина, приехали в Стужинск1.

Надо сказать, Стужинск, небольшой городок в Восточной Сибири, всегда был довольно необычным местом – как и окружающая его территория. Сплошная аномальная зона. Здесь регулярно происходили разного рода странности: пропадали люди, наблюдались необъяснимые явления, возникали невесть откуда вещи, едва ли созданные на Земле. А порой не только вещи, но и существа – это если верить слухам. В общем, лакомый уголок для ученых всех мастей.

Неудивительно, что рядом с городком очень скоро построили военный научно-исследовательский центр, обнесенный высоким забором из колючей проволоки. Именно туда в свое время и пригласили работать моего отца – а мама, конечно, поехала с ним. Тем более, что и по ее части там нашлось немало интересного: территория вокруг Стужинска изобиловала залежами необычных, а то и неизвестных науке минералов.

Я даже не знала, чем именно занимается в Центре отец – он дал обязательство хранить эту информацию в тайне, а я и не пыталась ее выведать. Все равно мало бы что поняла, наверное.

Спустя несколько лет жизни в Стужинске мама забеременела. Я должна была родиться в разгар короткого сибирского лета, но появилась на свет чуть раньше в результате несчастного случая. Уже будучи на восьмом месяце беременности, мама за каким-то чертом отправилась исследовать очередную загадочную пещеру, в глубине которой наткнулась на аномалию – нечто вроде портала, похожего на сгусток колышущейся тьмы. И опрометчиво коснулась ладонью его поверхности.

Нет, в тот момент рядом с ней никого не было; когда на ее крик прибежал оставшийся у входа коллега, мама уже лежала на земле без сознания. И все же я точно знаю, как она погибла: ведь я снова и снова вижу эту сцену в своих снах. Вот мама завороженно касается текучей, чернильно-черной поверхности портала, вот он вспыхивает, точно пронзенный электрическим разрядом, и ее тряпичной куклой отшвыривает прочь. В распахнутых маминых глазах я какое-то время вижу голубоватые отблески неведомого огня, а затем они потухают, забирая с собой ее душу.

Маму успели довезти до больницы, где она умерла, а я каким-то чудом выжила. Странная малышка с белесыми волосами и глазами невообразимого цвета: зелеными вокруг зрачка и голубыми – по краю радужки. Центральная гетерохрония – так это, кажется, называется. Ничего, в общем-то, такого уж экстраординарного... в отличие от способностей, начавших проявляться у меня уже в раннем детстве.

Телепатия, контроль над разумом окружающих, способность понимать любой язык, целительский дар – моим талантам мог бы, пожалуй, позавидовать сам Профессор Икс2. Первым эти способности обнаружил отец и пришел в ужас: уж он как никто другой знал, чем они грозят. Стать изгоем среди «нормальных» людей или объектом исследований в какой-нибудь секретной лаборатории было бы в равной степени неприятно, но второе меня, пожалуй, пугало больше. К счастью, нам не пришлось никуда уезжать и всю свою жизнь скрываться от окружающих. «Забудь о том, что видел», - приказывала я невольным свидетелям проявления своей силы, и они забывали. Удобно, правда?

И все же, как говорил дядюшка Питера Паркера3 (а до него – и еще кто-то), «с большой силой приходит и большая ответственность». Я была вынуждена контролировать себя, чтобы не поддаться соблазну использовать суперспособности на полную катушку. Ведь с ними я могла легко получать желаемое, будь то хорошая оценка в школе, внимание понравившегося мне парня или престижная должность на работе. Могла отомстить обидчикам, ограбить банк или магазин – а потом сделать так, чтобы об этом никто не вспомнил. Спасало мое врожденное благоразумие и обостренное чувство справедливости. Ну и, конечно, отец, всеми силами пытавшийся вырастить из своего единственного «особенного» ребенка хорошего человека. И, смею надеяться, ему это удалось.

Жизнь моя, в общем-то, складывалась вполне нормально. Я выучилась на микробиолога и получила работу в том же Центре, где по-прежнему работал мой отец (вполне официально получила, без всяких «ментальных фокусов» с моей стороны). Просиживала дни за микроскопом в своей лаборатории, иногда выбираясь на «полевые работы» за город, и была вполне довольна тем, как все складывалось. До того дня, когда в нашем Центре не случилось чрезвычайное происшествие, изменившее всю мою жизнь.

Близился конец декабря, и даже в суровой атмосфере нашего специфического заведения витал ощутимый предновогодний дух. В холле уже стояла искристо-белая искусственная елка, опутанная сетями электрической гирлянды, в лаборатории почему-то пахло мандаринами, а все разговоры моих коллег неизбежно сводились к планам на новогоднюю ночь. Я на вопросы о том, где и как хочу провести этот праздник, лишь неопределенно пожимала плечами. Мне было уже двадцать шесть, но я так и не обзавелась ни постоянным парнем, ни более-менее близкими подругами, все свое время уделяя работе, а досуг – немногочисленным увлечениям или общению с отцом, с которым виделись мы не так уж часто. Дальние родственники мамы давно уже звали меня перебраться к ним в столицу, и в последнее время я начала всерьез об этом задумываться. Нет, я по-своему любила Стужинск, дикую красоту его мест, даже творящиеся в нем странности – все, кроме здешних долгих, темных и морозных зим. Забавно – носить такую «зимнюю» фамилию, жить в городе с «зимним» названием – и не любить зиму...

Но уехать я никуда не успела.

В тот день – кажется, это было двадцать четвертое декабря – в лес неподалеку от нашего Центра рухнул самый настоящий космический корабль. Я видела, как это произошло: как раз стояла с чашкой кофе у огромного панорамного окна в коридоре, бездумно разглядывая зимние пейзажи. Небо над острыми пиками деревьев вдруг словно разошлось по шву, и из образовавшейся темной прорехи вылетел корабль – или, скорее, небольшой звездолет, своими хищными очертаниями и черным, будто хитиновым корпусом напоминающий чудовищного скорпиона. Было ясно, что он терпит крушение: промчавшись по косой траектории над лесом, звездолет воткнулся в землю где-то в поле позади него, выбросив в воздух столб странного голубоватого света.

Надо ли говорить, какая после этого поднялась суматоха? Военные тут же оцепили место падения инопланетного корабля и снарядили к нему группу ученых, в которую вошел и мой отец. Ну, и я, впервые в жизни использовавшая свои способности в «противозаконных» целях. Очень уж хотелось в числе первых взглянуть на пришельцев – и защитить отца и остальных сотрудников Центра, возникни в том необходимость.

Последнее мне, правда, не удалось.

Следуя за отрядом, сопровождаемым вооруженными парнями в форме (которые меня попросту «не видели»), я вышла из-за деревьев на широкое заснеженное поле, уже накрытое ранними сумерками, и невольно ахнула.

Несмотря на то, что снег несколько смягчил экстренную посадку, звездолету хорошенько досталось. Сейчас он выглядел просто кучей черного искореженного металла, которую голубоватым облаком окружало странное свечение, едва заметное в ярких лучах установленных по периметру прожекторов. Впрочем, сам остов корабля сохранил свою целостность, и туда вполне можно было пробраться.

Военные, прибывшие сюда раньше и одетые в нелепые защитные костюмы, сообщили вновь пришедшим, что от корабля, согласно показаниям их приборов, не исходит никаких опасных излучений, а внутри обнаружились тела двух гуманоидных существ, которые в данный момент пытаются вынести наружу. А затем в глубине звездолета послышались громкие, почти сразу оборвавшиеся крики, и события завертелись одним хаотичным вихрем.

Из пробоины в боку стального «скорпиона» вылетело и распласталось на снегу тело одного из военных. Защитный костюм на нем был порван, и я зажала себе рукой рот, даже с разделяющего нас расстояния увидев, во что превратился бедолага. Мумия, просто высохшая мумия с облепившей кости серой кожей и ввалившимися глазами. Словно кто-то высосал мужчину досуха, опустошил, как картонную коробочку из-под сока.

А следом на снег шагнули двое.

Честно говоря, я ожидала увидеть каких-нибудь жутких тварей, поэтому на застывших возле корабля мужчин уставилась почти с недоумением. Оба были с виду довольно молодыми, лет тридцати с небольшим, высокими – как минимум метр девяносто, стройными. Оба одеты в темные обтягивающие комбинезоны. И оба – жгучие брюнеты. Вот только длинные блестящие волосы первого пришельца отливали синевой, а второго, казавшегося чуть моложе, – серебром. И лица у них были вполне человеческие, если не считать их холодной неземной красоты да хищного блеска в больших, чуть раскосых глазах.

Все эти детали я отметила автоматически, за какие-то доли секунды. Потом военные взяли пришельцев в кольцо, веля им поднять руки и не двигаться под угрозой расстрела, на что те лишь презрительно скривили губы. В руке первого брюнета вдруг появилось что-то вроде бластера, из дула которого вырвался пучок голубовато светящихся лучей-щупалец; каждое из них вонзилось в грудь стоящих напротив людей, и те, крича и дергаясь, принялись оседать на землю. Их лица и тела менялись, стремительно сжимаясь и высыхая, как то, что пришельцы вышвырнули из своего корабля нам под ноги – будто инопланетное оружие вытягивало из них все жизненные соки.