– Вас, конечно, трудно осуждать. Наверное, вы поступили благородно, сохранив жизнь жене брата.

И вы ни разу не пожалели о случившемся?

– Я жалел об этом всю свою жизнь и расплачиваюсь за это по сей день… Мои дети ненавидят меня. – Артур Павлович очень волновался, и от этого его голос срывался и переходил на хрип. – Тогда я был слишком молод, чтобы осознать свое отцовство. Потеряв свою любовь, я не хотел видеть сына, считая, что он стал причиной ее смерти. Приехав в Индию, я с головой ушел в работу и, может быть, благодаря этому добился неплохих успехов. Здесь никто и никогда не узнал, что я был женат в России. Я начал жизнь с нуля, взяв фамилию второй жены. Она была прекрасной женщиной, но, к сожалению, так и не смогла родить мне детей. – Он замолчал, вглядываясь в изумленное лицо девушки.

– Выходит, что Дев и Раджив не родные ваши дети?

– Да, это так! Однажды, возвращаясь из Путтуччери, мы с женой стали свидетелями страшной автокатастрофы, произошедшей недалеко от Мадраса. В ней погибли мужчина и женщина, а двое их малышей остались живы. Я в некотором роде фаталист, и если судьба дала мне такой шанс, не смог им не воспользоваться. Я посчитал, что эти мальчики мне были ниспосланы свыше, и растил их, отдавая им всю свою любовь и душу. Но мои дети выросли не такими, какими я мечтал их увидеть. Все, что их волнует в этой жизни, – деньги, а зарабатывать их они так и не научились. Теперь вы понимаете, Оленька, почему я хотел бы переписать все свое наследство на вашего мужа.

– А как же Дев и Раджив, они совсем ничего не получат?

– За них вы можете не беспокоиться. Все, чем они сейчас владеют: и дом, и яхта, и автомобили, останется им. Но мой гостиничный бизнес и акции перейдут Владимиру.

– Вы думаете, так будет справедливо? – Лелька непроизвольно поежилась.

– До последнего времени я так не думал, пока не узнал, что Дев и Раджив были причастны к моему теперешнему состоянию. – Старик опустил глаза и закашлялся, по всему было видно, что ему стало тяжело дышать.

– Как же такое может быть? – не веря своим ушам, вскрикнула Лелька.

– Врачи долгое время не могли поставить мне диагноз, пока не отправили продукты, которые я употреблял в пищу, на тщательный анализ в Дели, где и было выявлено присутствие в них сильнейшего ядохимиката. Но было уже поздно, болезнь стала прогрессировать. – Он стал кашлять все сильнее, с трудом переводя дыхание.

– И вы, зная это, спокойно с ними живете в одном доме?

– У меня был серьезный разговор с сыновьями, но мои обвинения бездоказательны. Только лишь Сапна может это подтвердить, но я уже старый человек, смерть моя близка, не хочу ввязывать в это дело бедную девочку. Ей и так много пришлось перенести.

Артур Павлович, краснея и задыхаясь, зашелся сильным кашлем. Лелька встала, чтобы налить ему стакан воды. Она была просто ошеломлена его рассказом и с трудом пыталась собраться с мыслями.

– Оленька, но самое главное, о чем я хотел рассказать, заключено в этой статуэтке. – Он потянулся к золотой статуэтке Шивы, держась одной рукой за грудь и подавляя кашель. – Она хранит в себе тайну рода Тхапуров. Здесь…

Дыхание его стало слишком частым. Покрываясь испариной, он приподнялся на одну минуту, хватая ртом воздух и пытаясь что-то прошептать Лельке, указывая на статуэтку. Затем закатил глаза и захрипел. По его телу пробежала мелкая дрожь, перешедшая в сильную судорогу. Голова завалилась набок, тело резко содрогнулось в последний раз, и он рухнул в кресло, тяжело раскинув руки, испив горькую «чашу смерти» до дна.

От дикого ужаса Лелька не могла пошевелиться. Потом, словно опомнившись, схватила статуэтку и, бледная и испуганная, выскочила из кабинета, пряча трофей в складках длинной широкой юбки. Пытаясь совладать с собой и не закричать, она взлетела по лестнице вверх и уже у дверей своей комнаты столкнулась с Радживом. Их глаза встретились. Она увидела его лицо, искаженное злобой. В одно мгновение Лелька все поняла. «Он все слышал», – промелькнуло у нее в голове, когда она получила сильный удар в висок и, обмякнув, упала к ногам Раджива.