утро
На тысячи снов разбросалось двуглазое утро
в туманной слюде под моргающим веком моим,
здесь каждая вещь на асфальте вчерашнего блуда
куда-то спешит исчезать, пряча тени в изыск
ещё недоспелого инея в сонме деревьев,
в изнанке домов, в неуклюжем движении ног,
в стучащих по рельсам, усатых и старых трамваях,
и в душах простых слабостойких электростолбов.
Здесь звёзды пропахли полынью шаманских угодий,
здесь осень шныряет обычно в лиловом пальто,
отсутствует юг и пришибленный вдох несвободы,
здесь птицы клюют пустоту с одиночества рук.
А мне через взгляд бледнолицего солнца в наколках,
мерещится счастье у пяток морского пупка,
но тянет тоска за рукав черепашьего бога,
который меня потерял на родных островах
одинакоко морозно
Как стать хоть немного заметнее жизни,
чуть больше травы, разбросанной в степях,
чуть меньше теней проползающих туч,
как имя своё называть, если негде
его говорить?
Преломляется слух
в неволе ощущение свободы,
как плюс бессмысленный.
Внутри иммунитета нет.
Полно людей, из них две трети – мифы.
Вещей не счесть, как и пророчеств
реинкарнации души.
Глаза небесных одиночеств постыло
жертвенно красны.
Всё невпопад.
И обречённость ожиданий,
на дне послушная глубокость,
а дно ветрами вознеслось.
И сны на ощупь моря холоднее,
как кровь у жителей прибрежных хуторов,
постскриптумы камланий и творений,
да ижицы обвёрнуты в метель.
Ещё невосхищённой простотою
ужалена кандальная земля,
передаются мысли какатоний
от птиц, недолетевших до тепла.
Затягивая прошлого петлю
на пульсе растревоженного мира,
сквозь жёлтое искрятся холода
и тянется безгранная долина,
из многодневных звуков мостовых,
тончатся неигральные аккорды,
по будущему ходят сторожа
и белотолстохвостая особа:
мне имя с ней своё произносить,
а звать нас одинаково морозно
живые
Кто ты? Моя минорная тень, скользящая рядом и спотыкающаяся вместе со мной, артистически кривляющееся пятно, в котором нет непроглядности и правильных очертаний, всегда беззвучное и изредка исчезающее под прямыми лучами света.
Кто я? Твоё перевоплощение, которому ты поклоняешься и благодаришь за своё существование, позволяя любить и играть воображением без рельефных оттенков, твоя временнАя синхронизация в ароматах моногамии.
Кто мы? Субстанции вселенной, в которой все равны, но разные – по линиям рук, рисункам на лицах, по лабиринтам, где прячутся желания… Мы те, которым снятся сны, происходящие от былого и состоящие из будущего, но мало что значащие для того, чтобы дышать свободно.
Не хочу рожать умирающие мысли – зачатки от «ничего», не сумею быть матерью «не своих детей», не буду четвёртым состоянием сознания и плакать, тыкаясь в рваные жилеты потому, что это бесполезное действие, приводящее к никчёмности. Ты будешь умирать счастливо и возрождаться вновь, чтобы быть моим повторением, позволять себе ползти со мной для того, чтобы другим снились сны с содержимым настоящего.
Мы живые
я зима
сличение
всё сличается со мною рань на небыль наползает бог под инеем щекочет нервы ясеневым снам зга качается дугою от востока уползая инженю ловца на звёзды бубен в солнцевых руках человеческого счастья больше мне уже не надо жить не больно во вчерашнем исчезать в бессонье нег хватает сопряжённых перекрашивая охру на молчания степные не со мною стыни слов обусловленной печали дно под белым глубже зло исчезает праха древность неисполненность предчувствий свет не терпит поражений снег по робкому хрустит