Но ей отказывали каждый раз, как она подавала заявку. Марго не сдавалась, писала новые материалы, приносила их в качестве пробных заданий и вскоре получала краткий ответ: «Извините, Вы нам не подходите». Поэтому ей оставалось только одно – наблюдать за тем, как кто-то каждый день ходит на работу ее мечты, и чувствовать себя маленькой девочкой, что смотрит на платья для взрослых и вздыхает о том, как хочет поскорее вырасти.

Как последний из задержавшихся работник, Маргарита выключила остатки освещения, прошла по коридору к стойке охраны, где уже задремал очередной старичок, и повесила ключи на стену.

Ночной город сразу выплюнул на нее неоновый свет от вывесок, огни пролетающих мимо машин и гогот посетителей ближайших ресторанов. Она поежилась, поправляя воротник пальто, и молча побрела в сторону старых, покрывшихся трещинами маленьких домиков. В одном из них Марго и жила – на втором этаже трехэтажки, требовавшей капитального ремонта еще до ее рождения.

Деревянный порожек привычно скрипнул под ногами, канализационная вонь продрала нос, а скользкая от грязи лестница заставила вцепиться в хрупкие перила на подъеме.

Войдя в свою квартирку, Маргарита села на пол и вздохнула. С ее зарплатой она не могла позволить себе другое пристанище, и была уверена, что жилье Швеца выглядит в разы лучше. Он-то расположился почти в новостройке, да еще и близко к центру! А ей пришлось в свое время работать официанткой, чтобы собрать на первый взнос ипотеки. Утром Марго уходила на учебу, слушала лекции, писала пробные статьи для разных изданий, а днем, как только пары заканчивались, спешила в один из крупнейших ресторанов в городе – «Большой зал». Еще семь лет назад он был меньше, не имел таких жестоких требований к кандидатам, и позволял работать по индивидуальным графикам.

Нацепляя на себя бело-черную форму, девушка мечтала о том, как однажды придет сюда в качестве гостьи – богатая и знаменитая. Она представляла, как будет занимать место в крупном издании, как к ней будут прислушиваться тысячи людей, как ее будут приглашать на все закрытые мероприятия и вечеринки. Но сахарные мечты разбились одновременно с выпуском – разослав резюме по всем местным изданиям, она получила положительный ответ только в «Бульвар мэгазин». И то, Маргарита понимала, что ее взяли скорее из-за внешних данных, чем из-за слога. Главред всегда отпускал в ее сторону пошлые шутки и намеки, которые она терпела, потому что не могла найти работу получше.

Темнота коридора мутнела в усталых глазах. Маргарита вздохнула, почти через силу заставляя себя раздеться. Вот и прожит очередной бессмысленный день, потраченный на поиск лучшей жизни, иного смысла, второй половинки. Когда речь заходила о чувствах, Маргарита вспоминала свою последнюю влюбленность и искала, в ком бы поскорее раствориться, чтобы все забыть.

Он был из другого, недоступного мира. Он был неприступен, как древние крепости. Он был тем самым запретным плодом, к которому нельзя прикоснуться. Он был священником. Католическим – набожным служителем церкви. Отец Рафаил. Тот, на кого смотрела половина прихожанок, только потому что природа дала ему внешность, подходящую больше для модели или актера, но никак не для святого отца. Мягкие смазливые черты, теплый огонек в карих глазах, пепельные дорожки седины в дебрях угольно-черных волос. Высокий, подтянутый, такой красивый и запретный – до кончиков пальцев, до дрожи в коленках. Когда отец Рафаил говорил, Маргарита кусала губы, изнывая от желания прервать чертову проповедь, прийти к нему в исповедальню вечером и во всем сознаться.