– Нет, Вы можете себе это представить?! – продолжила гневную тираду журналистка. – Я хотела добиться сотрудничества! Принесла ему, значит, вырезки и черновики из нескольких местных журналов, а он меня за проститутку принял! Вот как, по-Вашему, я похожа на женщину легкого поведения?! Похожа?!

– Нет, – улыбнулась Виктория, сворачивая на повороте и наблюдая за сигналом светофора. Дворники размазывали по лобовому стеклу тарабанящие капли, мешая обзору.

– Вот и я думаю, что нет! Ой, подождите! – спохватилась Маргарита, глядя на себя. – Я забыла в здании свою сумочку! Можно я здесь выйду?

– Все в порядке, я Вас довезу.

– Но Вам придется возвращаться! Я и так потратила Ваше время! – виновато пропищала журналистка, комкая между пальцев дешевую ткань своей юбки.

– Марго, – понизила голос Виктория. – Я же могу называть Вас Марго?

Блондинка уверенно кивнула, поджав руки.

– Я прекрасно понимаю Вашу забывчивость. После встречи с Джоном Швецским я бы, наверное, была еще более растерянной и разозленной, чем Вы, – Ви снова одарила свою спутницу ослепительной улыбкой, и Маргарита покорно кивнула.

Довольно быстро мисс Уордсон вернулась к исходному пункту и осталась ждать, пока журналистка сбегает в здание за своими пожитками. Прикрыв глаза, Виктория медленно закурила. Дождь не собирался прекращаться и отбивал чечетку на ее новенькой машине. Табачный дым резанул глаза, заставляя прищуриться и включить кондиционер.

Мисс Уордсон смотрела на стеклянные здания, как на свои владения. Ее воспитатель, Август Люциус Уордсон, мог оставить в наследство все эти хоромы только ей. Родная дочь старика жила слишком далеко, не интересовалась бизнесом и, кажется, обожала домашнее фермерское хозяйство. Куда этой деревенщине – кажется, Аннушке – до нее, Виктории? Ви обожала себя. Ей нравилось чувствовать превосходство даже над этой маленькой журналисткой, явно немеющей только от самого имени Виктория Уордсон.

К слову, блондинка уже бежала обратно к машине, размахивая на бегу объемной черной сумкой-шоппером.

– Извините, что задержалась! – выдохнула Маргарита, плюхнувшись обратно на переднее сидение.

– Теперь ничего не забыли?

– Нет! – радостно провозгласила Марго. – Как Вы думаете, Лори будет посговорчивее?

– Лори? – шатенка едва сдержала гримасу отвращения, вспоминая об офицерше. – Она довольно общительная, я бы сказала, что слишком. Уверена, что с ней Вы поладите.

– Ну слава богу! – выдохнула Маргарита. – А то все никак из головы не лезет этот мерзкий Швецский! Я уже побоялась, что они там все такие!

– Даже женщины? – усмехнулась Виктория, заново проезжая светофор на повороте.

– Естественно! Они же из этой же сферы! Кто знает, какая профдеформация у них?

– Святая простота, – улыбнулась мисс Уордсон и резко затормозила. – Приехали.

– Ой, да, правда, – растерялась журналистка, глядя на двери участка. – Спасибо, что подвезли! Если я Вам понадоблюсь, то я работаю в «Бульвар мэгазин»!

– Конечно, – кивнула Виктория, наблюдая, как Марго покидает машину и исчезает в дверях участка.

– Мерзкий, значит, – хмыкнула она, уезжая.

На лестничной клетке, аккурат под коричневой блестящей дверью квартиры Швеца, лежала черная небольшая коробочка. На крышку кто-то приклеил маленькую записку.

Мужчина поднял находку, прочел слова на клочке бумаги и не сдержал усмешки. «Надеюсь, Вы окажетесь более лояльны ко мне после просмотра этих записей. Ваш адрес мне оставила Лори за пару пирожков. С уважением, Маргарита».

Детектив прижал к себе коробку, повозился с ключами, открыл дверь и прошел в квартиру.

В нос ударила привычная вонь застоялого табачного дыма и пота – окна Джон периодически забывал открывать, а, находясь в помещении, принюхивался и не чувствовал никакого запаха. Ему жутко не хотелось разбирать чужие кривые заметки, возиться с чем-то, снова искать нить и составлять хотя бы приблизительный портрет неизвестного преступника. Казалось, что скоро Швец готов будет сдаться и всерьез задумается о месте Лана, лишь бы больше никуда не бегать и ничего не искать. Деятельность утомляла.