Дюймовочка в блестящем голубом платье разгуливала по сцене, напевая странную мелодию, как вдруг два нечта в ластах и тёмных лосинах на ногах и женских колготках на голове открыли охоту за её сумкой. Ксюша завопила, и девочки стали по очереди выбегать на площадку. «Вот, уже пошла Виолетта… Я за ней…». Вообще-то, я выросла на сцене родного дворца культуры и выступать давно не боялась, но в тот момент всё было иначе. От меня ждали кривляний, а не воспроизведения заученного и отработанного танца. «Ладно, хоть говорить ничего не надо!». Виолетта влетела за кулисы, и я выпорхнула ей на смену. Все как положено замерли и посмотрели на меня. Я тоже посмотрела на свои руки, ноги, костюм и, сделав испуганное лицо, убежала обратно. Мой позор не продлился и минуты.

– Бегом переодевайся! Дальше «No problem»! – подгоняла пионерка.

Ощущение счастья быстро улетучилось, и я засобиралась. Происходящего на сцене я не видела, но слышала сначала фонограмму Супермена, затем звуки драки, а потом все артисты закатились внутрь и спешно стали стягивать с себя нелепые костюмы.

Ровно через минуту Мари с Кемалем стояли уже по ту сторону занавеса, изображая молодую пару, приехавшую в наш отель на отдых. На ней были изящные туфли, длинное жёлтое платье и шляпа с широкими полями. На нём – сандалии, свободные шорты, рубашка с ананасовым принтом и бейсболка. Мари оставила импровизированного мужа и отправилась на шопинг. Второй, надеясь расслабиться, растянулся на шезлонге, пока аниматоры, готовые заразвлекать беднягу до смерти, не застали его врасплох. Все активити шли по порядку, с причинением серьёзного вреда здоровью: то сгибали Кемаля в три погибели, то волейбольный мяч в голову бросали, то танцевать заставляли, то в детские конкурсы тянули… Скетч действительно получился смешным и многим был обязан игре Кемаля. «Как он орал и отмахивался, как падал и визжал от злости… Молодец!»

Мне же второй выход дался не так просто, как предыдущий. «Только бы не забыть про „Animation! No problem!“, только бы не забыть!» – постоянно вертелось в голове. Я не столько стеснялась кривляться на сцене, сколько стеснялась своего голоса. Мне этот комплекс ещё в институте привили на курсе техники речи. Преподаватель постоянно меня поправляла и всякий раз настоятельно рекомендовала «работать над собой». Так, я выработала категорическую ненависть к инструменту, выдающему звуки от моего имени, и к женщине, спровоцировавшей это.

Закончилась сценическая история тем, что Мари вернулась к мужу, а тот в ярости набросился на неё с криком:

– Где ты была? Меня пытались убить! Здесь ужасная анимация!

– Милый, смотри, сколько я всего накупила… И здесь очень хорошая анимация! Особенно мальчики! – продолжала мурлыкать Мари, демонстрируя покупки.

– Нет! – разрывался Кемаль. – Нехорошая!

– Хорошая, хорошая! Вот, смотри!

На сцене появился Эрай, аккуратно положил девушку на плечо и громко объявил:

– Animation! No problem! – унося её с собой.

Восторженные овации и несмолкаемый хохот лились рекой.

– Все иду на сцена! – перекрикивая музыкальную заставку, скомандовал Йозеф.

Мы вышли, взялись за руки, как артисты Большого театра, сделали несколько шагов вперёд и одновременно поклонились ликующей публике. «Звёзды, блин!» Марина в микрофон называла ребят по именам. Тот, чьё имя звучало, должен был выйти вперёд, исполнить какой-нибудь финт и вернуться на место. Мне было не до финтов, так что я просто сделала реверанс. После персональных поклонов мы ещё немного постояли на сцене и удалились за кулисы. В бэкстейдже снова воцарились шум и хаос…