– Зачем ты её привёл? – прошипела девушка, не смущаясь того, что я, вообще-то, её тоже слышу. – Неужели мало тебе было того, что она…

– Не нужно, Оселия, – мягко остановил её Астор. – Она не помнит.

Оселия? Это же… Я задохнулась от избытка чувств. Это же сама царица осени, так почему она живёт в лесу в таком крохотном домике? Где её дворец или хотя бы что-нибудь, соответствующее статусу? И кто такой Астор, что вот так запросто может явиться к самой царице?

– Не помнит? – переспросила Оселия, внимательно глядя мне в глаза. – Интере-есно. Совсем ничего?

– Уже не совсем, но главного – нет.

– Любопытно… Что ж, вы, должно быть, устали? Проходите в дом, заночуете здесь.

Астор широко улыбнулся и потянул меня за руку, приглашая следовать за ним. В голове у меня роились сотни вопросов, но не было ни единого удобного случая, чтобы расспросить моего спутника. Поэтому я занялась весьма интересным делом: рассматривала избу царицы Оселии.

А посмотреть было на что! Платье рыжеволосой красавицы оказалось… Из листьев! Самых настоящих, живых и трепещущих при каждом шаге. Листья были и на полу. Я осторожно сделала первый шаг, боясь наступить на разноцветный живой ковёр. Астор хмыкнул, а Оселия покачала головой. Она по-прежнему на меня неодобрительно посматривала, но взгляд будто стал мягче.

– Иди, не бойся, – вдруг сказала она. – Это зачарованные листья, они не сохнут и не ломаются. Иначе как бы я здесь ходила?

Зачарованными были не только листья. Внутри избы зрел виноград. Крупные мясистые ягоды висели прямо на стенах, заполненных виноградными листьями. Сидеть предлагалось на небольших стогах сена и только стол был обычным, деревянным, накрытым оранжевой льняной скатертью с причудливой вышивкой.

– Со столом я ничего не придумала, – грустно заметила царица. – Есть на стоге не удобно. Устраивайтесь, сейчас принесу пироги.

И она ушла, оставив нас одних.

– Оселия живёт одна? – удивилась я. – Без слуг?

– Она этого не любит, – пожал плечами Астор. – Больше всего на свете Оселия любит природу и тишину. И если бы не необходимость править царством, она бы отсюда не выходила. Хотя надо признать, она прекрасно справляется. Вот, посмотри, – он подвёл меня к одной из широких кадушек у стены. Вопреки всем ожиданиям, внутри оказались листья, кружащиеся в потоке воздуха. – Вот здесь царица творит ветер. Мы всегда знаем, когда она чем-то расстроена, тогда она закручивает такой ураган, что только держись!

– Так значит, Оселия правит ветром?

– Не только, – улыбнулся Астор.

– Позволь, я расскажу сама, – раздался голос царицы, входящей в комнату. В руках у неё было большое блюдо с пирогами. Она жестом пригласила нас сесть, махнула рукой, и на столе появился кувшин молока и кружки. – Каждое утро я бужу солнце. Осенью оно лениво, мне приходится приложить усилия, чтобы уговорить его хотя бы иногда осветить и немного согреть землю. Когда мне это не удаётся – я зову дождь.

– Как это зовете? Он что, живой?

– Конечно, живой, Софья, – удивилась Оселия. – Главное – следить, чтобы он не загостился, а то затопит все луга.

– Как это, должно быть, интересно, – протянула я.

– Интересно, первые пару сотен лет, – фыркнула Оселия. – Потом надоедает. Ешьте, уже поздно. Поговорим завтра, когда я разбужу солнце.

Слуг у Оселии не водилось. Царица собственноручно наколдовала нам в одной из комнат кровати с удивительной периной из осенних листьев. На ощупь они были мягкие, тёплые и приятные, но хранили аромат дождя. Между кроватями Оселия взмахом руки сотворила живую ширму из тесно переплетающихся стволами деревьев. Пожелав нам добрых снов, царица отправилась договариваться с Луной.