– ожидание. Не вполне ясная часть содержания, над которой нужно подумать. Требуемая конкретность еще не достигнута (при первом ознакомлении), но рождается ощущение глубины и осмысленности. Возможна переформулировка начальных представлений реципиента, их связность в ином ракурсе;

– замешательство, которое, в свою очередь, зависит от качества внимания, степени осознанности и сосредоточенности индивида. Происходит встреча с подлинно неизвестным. Слабая осознанность не позволяет эту встречу заметить, и она полностью ускользает от внимания. Это момент незнания своего незнания. Далее, при условии большей внимательности, встреча происходит и состояние замешательства характеризует остановку субъекта. Если в состояниях подтверждения и продолжения он раскодировал текст как чистый потребитель, безостановочно и бездумно, в ожидании слегка замедлился, может быть, даже приостановился (но готов двигаться дальше), то здесь затруднение существеннее. Он не может быть просто потребителем, поскольку возникают сомнения в качестве предлагаемого «продукта». Продукт слишком неизвестный. Как к этому отнестись? Двояко: отторжение-игнорирование, тотальное неприятие, запрет на положительное восприятие как угрожающее существующему представляемому порядку вещей или осознание собственной недостаточности, не позволяющее субъекту в его наличном состоянии приемлемо раскодировать текст. В последнем случае индивид видит кодировку, понимает, что это такое, но не в силах преодолеть ее;

символический буквализм. Если автор не единственный создатель текста, тогда он действительно создает текст. Сам автор по отношению к этому уровню потенциально находится в положении читающего – самого себя, общество, культурную эпоху в целом.

Выделенные ракурсы содержания пересекаются и накладываются один на другой, здесь нет четкой последовательности прохождения уровней.

К сожалению, часто студенты останавливаются в интерпретации текстов культуры на уровне буквального прочтения. Задача преподавателя заключается в том, чтобы смоделировать проблемные ситуации, выводящие учащегося на символический уровень понимания культурных форм.

Подлинная интерпретация текстов культуры и образования в расширительном значении – это придание смысла отчужденным предметам, в этом процессе преодолеваются традиционные субъект-объектные отношения. Реальность переходит в действительность, вещи которой, наделенные смыслом, уже представляют собой культурный феномен.

Проблема взаимодействия культуры и искусства не нова. С одной стороны, если рассуждать логически, проблемы и нет вовсе: искусство есть часть культуры и не может выделяться из всего целого как самое важное и необходимое.

С другой стороны, на практике приходится сталкиваться со словосочетанием «культура и искусство», будь то название научной конференции, раздела в книге или вуза. Искусство выделяется в особую сферу культуры, и все, что с ним связано, образует художественную культуру, специфика которой состоит в нераздельном тождестве материального и духовного. Именно поэтому искусство так настойчиво выделяют из сферы культуры.

Парадоксально, но если посмотреть отзывы на сайтах, посвященных проблемам преподавания школьного курса «Мировая художественная культура», то большинство учителей считают, что вузовская дисциплина «Культурология» есть то же самое, что и МХК в школе. Стереотип столь узкого подхода к культуре, ограничение ее сферой искусства, чрезвычайно распространен и в среде преподавателей высшей школы. Подобный «фрагментарный» подход в преподавании культурологии перерастает в культурно-просветительскую деятельность, которая в наш век информационных технологий выглядит по крайней мере нелепо. Безусловно, произведение искусства является одной из самых репрезентативных культурных форм, посредством анализа которой возможно воссоздать культурную картину мира той или иной эпохи. Задача культуролога в этом случае − реконструировать аксиологическую основу эпохи посредством обращения к искусству. В данном параграфе предлагается образец такой реконструкции на примере культового православного искусства древнерусского общества.