В нём день не текущего смысла – одним —

Один, и стоишь ты – залив пьедесталы —

Рукой аллегорий из жёлтого ада,

Пускай не умеют идти – по раскату —

Откуда немыслим и день – без тебя,

Остыл и управил любви – долгожданной —

Руины манеры – ей волей забрав —

Твою умилительно добрую – силу,

Один ты не стал – на текущих умах —

Кричать, как и эго – сплотив бытие.

Ушло, по отчаянию время – на маске,

Исчез, как и день, утоляя приметы —

Текущего шага нам думать – ему,

Взобравшись на горы – пути идеалов,

Откуда не видно и часа – вины,

А день, словно сказка – кончается страшно

И, нет постамента – увидеть беду,

Сплотило и полное время – мораль,

Один и одна безысходно снимали —

Часовню из тесного круга – былин,

Дороги вопроса на берег – отчаяния,

Где выпали слёзы из слепка – руин

И, ворон клевал безысходности – манну,

Любви одиночества в небе – других —

Пути преисподнего часа – до счастья.

Так был ты не против – увидеть свою —

Любви безысходность и чашу – пространства,

Но тело своё на текущем ходу —

Ты видишь иллюзией, словно приду,

Обнять, над причиной – особенной роли,

Где время пародии – тешит вину,

Опорного света из наледи – каждого —

Текущего часа – дожить по уму,

Доигранной формы до сердца – руин,

Желая оттуда прийти – безысходно —

Ты видишь искусственный берег – один

И, смотришь ему – на нетленное счастье.

Зов прощальной меры смысла – умирать..

Не твоим – ты стал, в минуты —

Робостью, что ходят – за —

Измышлением, быть мудрым,

И тащить – свой мул – едва,

На равнинах – обнадёжил —

Странный вепрь – судьбы такой,

Дух, твоих исконных мук,

За – пародией гнедой.

Снедь, что наледь – бьётся чище,

На роду, всё станет – нам —

Упреждать и ждать – отличия,

За прощальной мерой – глав,

Сил произведения – отнятых,

Над пустынной – синевой,

Что задетых, то и ладных —

В жар – истории скупой,

Ты прощальный смертью – ратник,

Стал и меру в том – нашёл,

Искушая, весь на плахах —

Рим утопии, что счёл —

Вечность ту – отравой грамоты,

И скабрезной нишей – стран,

В праве – пролагать им время,

На твоих манерах – понимать.

Быть ли ужасу – всё тайным,

Думать и от смысла – ждать —

Время, истощённой памяти,

На развалинах и паперти —

Унимать – свою беду,

Лишь, по часовой отваге,

За твоим и смертью – малым —

Утопическим ключом —

Нас оставили, что сватать —

Не хотят и местью – завтра —

Поднимают тлен – земной —

Те скупые смерти – доли,

За расправой, голодом и кровью,

Чтобы лучший праздник – лишь —

Ты, в гнедом исчадии – видел.

Рима, что остаток им – провидец,

Утопал и в счастье – завтра,

Всё оправдывая – раны,

Нам, за искушением были —

Говорил и смертью видел,

Сколько глаз – прощальных в веке,

Насмотрелись – над собой.

Жив и твой – порочный в страхе —

Роли быть, что ад на – плахе,

Светом прямо, над собой,

Пролетая и стремясь —

Личность в воздухе – расправить,

И гнедой, на том – оставить,

Идентичностью, что равной —

Силой мести – жить и ставить,

Лучший мир, на свете – том,

И на этом смертном – теле,

Просыпаясь, чтоб хотели —

Жить, под мерой смерти – лично,

Страх и поводырь – отличия,

На стремительной оправе —

Жалости – к своим мечтам —

Обособленным, как страхом —

Ты прочтёшь их – светлый прахом —

Меч и возраст склона – миру,

Оставлять, свой прах, в могилах,

Зов прощальный, в них – минуя,

Что и в смерти – повинуясь —

Жалостью, к последней чаше —

Унимать, свой тлен и трепет,

Зова, перед ролью – нашей.

Вывоз мечты за собой

Край терпел свою удачу,

Вымостил следы – назад,

Где, за долгом – мысли плачут,

Проведя тот круг – фортун,

Мести, за мечтой в придачу —

Отпуская сладкий – сон.

Видишь ты и сразу – время,

Той идиллии – внутри,

Развивает склон и память,

Почерк смысла – нам за имя,

Прошлым, вывезенным снова,