Несоизмеримость возникает потому, что человек гораздо лучше и совершенно по-иному представляет себе самого себя (то есть как собственное «я»), чем любого другого человека, который не является мною. Даже если принять во внимание максимальную близость к тому другому человеку, то и тогда это различие остается. Бывает так, что при тесном общении с другим человеком нам намного легче объективировать то, что в нем есть, чем то, кем он является, но эта объективация – не то же самое, что опыт. Каждый для себя самого является объектом познания и познания в своем роде единственного, неповторимого, но ни одним отношением извне к любому другому человеку нельзя заменить того опытного отношения, которое является уделом собственно субъекта.

Это опытное отношение, быть может, принесет извне целый ряд тех познавательных открытий, которых не даст опыт со стороны собственно субъекта. Открытия эти будут отличаться в зависимости от степени близости и способа включенности в опыт другого человека, то есть в опыт чужого «я». Всё это, однако, не может заслонить принципиальной несоизмеримости того одного-единственного опыта, каким является опыт человека, который есть я сам, если его сопоставить с любым другим опытом человека.

Испытание себя самого не перестает, однако, быть опытом человека и не выходит за границы опыта, присущего всем людям, да и просто человеку. Происходит это, безусловно, вследствие участия в актах опыта человека его разума. Трудно сказать, как и какую стабилизацию могут обеспечить в сфере объекта опыта сами чувства, ибо ни один человек не может, руководствуясь личным человеческим опытом, знать, как выглядит и до каких границ простирается чисто чувственный опыт, который свойствен животным. Ведь какая-то стабилизация происходит и тут, но это, скорее, стабилизация посредством особей (то есть посредством индивидов), в которых сосредоточиваются подобные наборы чувственных признаков (в этом смысле, например, собака или лошадь отличают «своего» хозяина от «чужого»).

Стабилизация же опытных объектов, присущая человеческому опыту, принципиально иная: она осуществляется через умственные разграничения и классификации. Силою этой именно стабилизации опыт своего «я» со стороны собственного субъекта удерживается в границах опыта «человека», что, в свою очередь, позволяет этим разным видам опыта накладываться друг на друга.

Такая интерференция опыта, будучи следствием «качественной» [gatunkowa] стабилизации объекта, определяет, в свою очередь, базу формирования знания о человеке на основе того, что представляет собой как опыт человека, который является мною, так и опыт всякого другого человека, который мною не является. Следует заметить, что сама стабилизация опытного объекта посредством разума еще не служит никаким аргументом в пользу познавательного априоризма, а является лишь аргументом в пользу неизбежного участия во всем человеческом познании умственных и интеллектуальных начал формирования опытных актов – тех самых непосредственно познавательных соприкосновений с объективной действительностью.

Именно им мы и обязаны принципиальной самотождественностью опытного объекта человека в обоих этих случаях: тогда, когда субъект этого опыта отождествляется с объектом, и когда от него отличается.

Самотождественность не должна заслонять несоизмеримости. Причина несоизмеримости заключается в том, что только в отношении к одному-единственному человеку, который есть я, приложим также и внутренний опыт [doświadczenie wewnętrzne], который не простирается ни на какого другого человека, кроме меня. Все другие люди охватываются только внешним опытом [doświadczenie zewnętrzne].