МАСЛОВ Это – верно. Места у нас заповедные. (Встает, поднимает стакан.) Но речь сегодня не о жабах, и не о мельнике. Об Иване Павловиче хочу сказать. Вот человек, вроде бы ничего не делал, не провозглашал, в отличие от нас. Только приветствовал и привечал, привечал и приветствовал. Он и здоровался так-то всегда – приветствую… Картавил немножко. Помните? (Грассирует.) Приветствую… Приветствую… Букву «эль» не выговаривал, так он ее на «р» менял. А «эр» тоже выговаривал с трудом. (Имитирует.) И кукри и марчики. Имеется в виду «и куклы и мальчики»… Деток хотел много. Дружить умел, но и строгость помнил. Говорил много, если говорил. Но говорил редко. Но подолгу. О чем – понять было решительно невозможно. Так что с виду бессмысленный человек. Навроде слабоумного. Было в нем, что-то такое, чего греха таить. По сути – ел, да спал.

ЖИВИЦА Тоже, знать, болел.

МАСЛОВ Не то, что бы болел. Болезнь тут ни при чем… И при жизни возноситься умел. Вознесется и наблюдает. Как будто по лесенке наверх забирался. Чап-чап-чап по лесенке.

СЕДОВ Как Якоб.

МАСЛОВ Как кто?

СЕДОВ Как Якоб.

МАСЛОВ Именно, как Якоб. Взберется и наблюдает. Не следит, и не присматривает, тут я, Виктор, оговорился, был неточен в формулировке, именно, что наблюдает.

СЕДОВ Как Якоб.

МАСЛОВ Что?

СЕДОВ Наблюдал как Якоб. Якоб не возносился, только наблюдал.

МАСЛОВ А Иван Павлович и взбирался и наблюдал.

ТУЗОВ Левитация.

МАСЛОВ Как?

СЕДОВ Умение возноситься непроизвольно или по случаю.

МАСЛОВ Именно, левитация… Речей, в отличие, скажем, от меня или подобных мне, не толкал. Толкал, но редко. Исключительно по вдохновению. Или когда жаловался… Бессмысленный с виду человек, а всех объединил.

ТУЗОВ Скрепа.

МАСЛОВ Своеобразная скрепа. Именно… И будущее приблизил. Сами того не замечая, в лесу, в глухомани, мы людьми будущего сделались. Виктор тому живой пример. И ваш покорный слуга в известной степени… Откровенно говоря, мысли космического масштаба являться стали, чего прежде, до Ивана Павловича, не наблюдалось. Буквально погрузил нас в будущее. Достаточно на Виктора посмотреть.

ТУЗОВ Духовное.

МАСЛОВ Именно… Сдается мне, Иван Павлович выполнял задание свыше. Он там, наверху приближен был. Наверняка. Тренировал нас. Мы же – как дети, забываем, что всякое наше побуждение и действо сверху отслеживается. Потому часто совершаем ошибки и подлости. Только когда петух клюнет, вздрагиваем. Он же, возносясь и созерцая, своими упражнениями воздушными как бы напоминал – Судья знает о вас всё. Знает, но, всё равно любит… Любит, но знает… Вообще, по моему разумению, мироздание распределилось следующим образом. Внизу мы. Над нами Иван Павлович. Чуть выше – судьба. Субстанция переменчивая и неоднозначная. Дальше херувимы, а уже на самом верху – Судья. Вот Судья нас любит безусловной любовью. Иван Павлович и Судья – за нас… С судьбой всё не так просто. На судьбу иногда жалуюсь. И не скрываю… За херувимов не скажу – не знаю. Но Иван Павлович и Судья нас любят. Кто бы что ни говорил.

ТУЗОВ Никто и не говорит.

МАСЛОВ Скажут, не сомневайся, Ваня, Иван Сергеевич. Я людей знаю. Полгода в цирке работал.

Пауза.

СЕДОВ (Маслову.) Позволь уточнить.

МАСЛОВ Пожалуйста.

СЕДОВ А Якоб где?

МАСЛОВ Как?

СЕДОВ Якоб в твоей иерархии где располагается?.. Ну, где он наблюдает за лестницей? Среди нас или над нами?

Пауза.

МАСЛОВ Среди нас.

СЕДОВ Точно знаешь?

МАСЛОВ Нет.

СЕДОВ Вот видишь?

МАСЛОВ Что?

СЕДОВ Ничего. (Пауза.) Лично меня Татлин поучал. Пытался поучать. Знал, что я этого терпеть не могу, и всё равно поучал.

МАСЛОВ (Тузову.) Вот, пожалуйста. Что я говорил? Уже раздаются поперечные голоса… (Седову.) Виктор, не место и не время… Никого он не поучал. Советовал. И то – редко… О гармонии мечтал. О гармонии, перспективе.